Заветы предательства

Но эти когти ударили как надо. Их расщепляющее поле полыхнуло сине-белым пламенем, прожигая толстый слой керамита. Лезвия погружались все глубже, пока не вонзились в плоть и не разорвали сухожилия, мышцы и кость. Горячая кровь брызнула фонтаном и зашипела, кипя на окутанных энергией клинках.

Чемпион с пронзенным горлом зашатался. Бьорн повернул перчатку в ране, и враг упал с вырванной глоткой. Закованное в броню тело с грохотом обрушилось на настил палубы.

Волк завыл, возвещая о своей победе, широко раскинув руки и разметав кровавые капли с перчатки по всему коридору. Следом за ним наступали его боевые братья, ведя беглый огонь, тесня оставшихся Альфа-Легионеров и заставляя тех отступить.

Годсмот, второй по старшинству в стае после Бьорна, усмехнулся, пробежав мимо командира.

— Ты больше не Однорукий, — заметил он, признавая его победу. — Придется придумать тебе прозвище получше.

Бьорн не обратил на него никакого внимания. Он чувствовал себя возрожденным. Снова готовый рвать, рубить и колоть, воин больше не был калекой, выведенным из строя по прихоти судьбы и войны.

Оружейник может ругаться сколько влезет, но обратно этих когтей он не получит.

— Убить их, — взревел Бьорн. — Убить их всех!

А затем воин двинулся вперед и растворился в тенях, сопровождаемый гулом брони и треском расщепляющих полей. Он снова стал целым.

Грэм Макнилл ВОР ОТКРОВЕНИЙ перевод В. Лотовского

Из всех истин, что постиг Азек Ариман, мудрец из Корвидов, эта — то, что настоящее знание приходит с пониманием масштабов своего неведения, — была самой неприятной. Он полагал, будто постиг все тайны Великого океана и его неисчислимых сложностей, однако после событий на Просперо былая уверенность утекла сквозь пальцы, словно пыль.

Башня Аримана, возведенная на краю геомантически нестабильного плато, закручивающийся спиралью рог из белого камня, была образцом красоты. Пусть мерцающие руины Тизки перенеслись в этот пропитанный варпом мир, но Ариман не мог заставить себя занять былые покои. Та часть его жизни завершилась, и Ариман предпочел воспользоваться силами, которые даровал этот мир, чтобы сотворить себе новые владения.

Похоже на сделку с дьяволом, но благодаря ей Тысяча Сынов могли снова вознестись до вершин былой славы и оправдать свои действия в глазах тех глупцов, которые подписали им приговор.

Книга Магнуса, последний подарок от примарха, лежала открытой на кафедре из стекла и серебра. Ее увесистые страницы шелестели своей загадочной жизнью.

Из накопленных знаний, хранившихся в сожженных библиотеках Просперо, уцелело очень немногое, но то, что удалось спасти, было сложено на одном бесконечном стеллаже, вившемся от основания башни до самого шпиля.

Именно там, на вершине, Ариман и работал.

Перед ним, удерживаемая в неподвижном состоянии искрящимися цепями из света, парила распятая фигура. Когда-то это тело принадлежало легионеру и было совершенным воплощением всего, что удалось достичь человечеству. Паладин просвещения, однако теперь не более чем монстр.

Когда-то он звался Астенну и был воином братства Пирридов, пока изменение плоти не забрало его.

Он парил в метре над зеркальным полом, на его коже трепетал огонь. Фосфорно-яркие следы очерчивали вены, по которым сквозь призрачную плоть струилась эфирная энергия. В запавших глазницах тлели демонические угольки, а губы растянулись в оскале пылающего жнеца.

Рот Астенну шевелился, но вместо звуков из его горла вырывались лишь раскаленные сполохи обжигающего воздуха.

Измененный легионер был заключен внутри концентрических кругов, оберегов, что веками использовались практикусами Тысячи Сынов, когда они выпускали тела в эфир. Так они держали обитателей Великого океана в узде, и тем же способом можно было сдерживать существо из бездны.

Вокруг Астенну лунным каустиком были выведены девять кругов, три из которых уже выгорели. Серебристый блеск каждого кольца постепенно тускнел, покуда не становился черным и инертным. Блеск седьмого кольца уже начинал меркнуть.

Ариман многое узнал от изменившихся тел, которые ему удалось захватить, объединив свой собственный талант провидения с биотрансформативной эмпатией Хатхора Маата. Вместе они изучили гибридное телосложение сорока пяти бывших братьев, каждый раз узнавая немного больше о мутациях, что терзали тела легионеров.

Ариман обошел клокочущее огненное существо, которым стал Астенну, проникнув своими чувствами в горящее буйство энергии внутри него.

«Снова, Азек?» — эхом разнесся в голове голос Астенну. «Зачем ты продолжаешь эту бессмыслицу?»

Ариман не пытался оправдать того, чем занимается, — этот воин был уже потерян. Те, кто выиграют от плодов его стараний, услышат оправдания, и к тому времени будет уже неважно, как именно он сумел их спасти.

Если Аримана и обуяла гордость при подобных мыслях, он не подал виду.

«Ты обречен на неудачу, Азек. Впрочем, ты и сам знаешь. Мне сказать, почему?»

— Зачем мне спрашивать, если ты и так скажешь?

Горящая улыбка Астенну стала шире.