Завгар #2 - Конец академии

В общем-то, все как и всегда. Поэтому, кстати, обычных женщин на улице особо, насчет применения ко мне нехорошей магии опасаться не стоило. Пока они смогут её настроить, подготовить и направить на меня, пройти может до полминуты. Притом, что это требует концентрации и хорошего контроля. Я элементарно смугу куда-нибудь отбежать и спрятаться. А вот магичка обученная уже в таком не нуждается — ей стоит сказать слово и нужное заклятье сформировывается за доли секунды само и никуда убежать просто не успею.

Кстати, мои совзводницы, таки на какие-то занятия по тренировке магии ходили. Без меня, понятное дело. В эти часы меня, чтоб без дела не сидел, закидывали на внеочередное занятие к механисткам, в доспехах учебных ковыряться. Ну или на тренажер, если у Марины время было. Потихоньку, по чуть-чуть, в присутствии майоры и подруги по воспитательной работе, я начал обкатывать свои навыки мысленного управления доспехом.

Здесь уже за моим физическим состоянием Ржевская следила чётко, да и по времени, больше десяти минут за раз мне сидеть за баранкой виртуального доспеха не позволяли, и поэтому максимум с чем я выходил из капсулы, по самомониторингу физического состояния, это с ощущением подступающей мигрени, которую, впрочем, достаточно легко было купировать.

А зима постепенно вступала в свои права. Ветра становились всё холодней, а потом, в один не самый прекрасный день я вышел и увидел, что с серого неба начали лететь «белые мухи», как я называл редкие мелкие снежинки в прошлой жизни.

— Винте ис камин, — произнес я со вздохом и поплотнее закутался в пальто. Интересно, когда начнут форменные тулупы выдавать, шапки каракулевые и обувь на меху?

Имевшие небывалый успех мои тренинги по сексуальному просвещению мужской половины населения, после третьего занятия внезапно прекратились, ввиду того, что о них узнала жена Хайма Иосифовича, и предприимчивый делец, маскируя тональником фингал под глазом, печально сообщил, что следующая встреча переносится на определенный срок, когда Сарочка немного остынет и внемлет голосу разума. Так резко буквально на взлете разбился наш совместный стартап. Впрочем, я особо не жалел, особой тяги к обогащению у меня не было. Не выгорело, ну и не выгорело и черт с ним. Хотя на Рубинштейна было больно даже смотреть. Он искренне тяготился ролью домохозяина, мечтая самостоятельно зарабатывать деньги и я, немного подумав, посоветовал ему поискать какие-нибудь нормальные курсы, не секс просвещения, после которых была бы реальная возможность куда-то устроиться.

Занятия с командой по шарострелу тоже превратились в какую-то работу, потому что от былого компанейства не осталось и следа, и при моем появлении курсаты дружно начинали прятать глаза и замолкать, даже если до этого оживленно о чем-то беседовали.

По первости я списывал это на страх перед наказанием, тем более что майора бдила коршуном летая по полигону, чтобы никто ко мне слишком не жался, потом думал, что они просто стесняются самого факта групповухи с моим участием, а затем вообще перестал хоть что-то понимать, когда подловив одну из девчонок — Арину, мягко попытался донести до неё мысль, что стесняться не нужно и всё нормально.

— Ничего не нормально! — вдруг закричала она в ответ, совершенно непонятно почему вспылив, а затем, резко развернувшись, убежала, только пыль столбом.

Плюнув на выверты бабской психики, я решил больше внимания ни на что не обращать. В конце-концов, в Академии было много чего другого интересного.

А потом, по прошествии месяца, когда дело уже приближалось к Новому году, объявили, что скоро наступит ежегодный губернский бал на который в Академию прибудут учащиеся из Смольного института благородных юношей Петербурга и спешно, и суетно всех причастных начали готовить к танцам.

— Я и бал… — вспоминая прием у княгини Еникеевой, пробормотал я, — что, опять килт одевать?

Но все оказалось куда проще, я, как курсата академии, обязан был присутствовать в парадной форме, что автоматически оставляло меня в штанах и не могло ни радовать. Вот только с моей ролью на балу вышла заминка. Потому, что в силу своих убеждений танцевать с парнями я отказывался категорически.

— Лучше вообще не пойду! — заявил я нашей балетмейстерше, по совместительству старшей преподавале кафедры Военной истории, — я исключительно гетеросексуален и даже бисексуальность не входит в мои интересы.

— Я и не имела ввиду, — всполошилась та, — но в правилах четко описано, что каждой курсате назначается партнер из числа благородных юношей.

— Не надо мне партнера! Дайте партнершу!

— Но там только юноши…

— Что вот совсем ни одной девушки? Ни женщины? Да я даже с дамой преклонного возраста готов станцевать, главное мужиков от меня уберите.

— Я… я подумаю, — растерянно заявила на это преподавала и на время с горизонта исчезла, оставив меня, весьма довольного этим фактом, заниматься тем, что мне было на самом деле интересно.

— Быстро управился, — Марина посмотрела на счетчик времени, — и по баллам, хоть сейчас на выпуск, любой курсате фору дашь.