Завгар #2 - Конец академии

— И это тут хорошее место? — переспросил я его, когда мы спускались по выщербленным ступеням с облупившейся на стенах краской и местами отвалившейся известкой.

— Не судите по обложке, Пётр, — чуть запыхавшись, произнес он, — главное, что внутри.

Спустившись окончательно, мы оказались перед массивной железной дверью, постучав в которую, услышали приглушенный голос, — Пароль!

— Свободу мужчинам! — бодро воскликнул Рубинштейн, а затем, спросил в ответ, — Отзыв?

— Победа над женщинами! — тут же прозвучало изнутри и, дважды лязгнув замком, дверца со скрипом открылась.

Ну что сказать про подвал. И в самом деле было неплохо. В том плане, что нигде не валялись пустые бутылки, бычки, презервативы, не было заметно ни луж мочи ни блевотных пятен, с иными отходами человеческой жизнедеятельности. Окинув расставленные по помещению стулья, я навскидку насчитал не меньше сорока. И вправду, выросла аудитория.

Мимо прошел парень, тот, что отпер нам дверь и Хайм поймав его за рукав, строго указал на стоявшие хаотичной кучкой стулья у стены, — Серёжа, почему до конца не расставил? Давай быстрее, скоро народ начнет приходить, а у нас не готово.

Еще минут через десять появились первые члены возвращенного к жизни клуба и постепенно, человек за человеком, подвал заполнился весь.

— Ну здравствуйте, — улыбнулся я всем, выходя на середину импровизированной аудитории. Часть из вас меня знает по прошлы занятиям, часть новеньких, вероятно, что-то слышала от стареньких, но на всякий случай, представлюсь снова — Пётр Иванов — фаворит, воя, курсата военной академии.

Народ сразу после моих слов оживленно загомонил, а затем раздались аплодисменты плавно перешедшие в овации.

Подождав с полминуты, я поднял руку, призывая к тишине.

— Так как был большой перерыв, пожалуй, я начну с общего, — подойдя к одной из бетонных колонн державших потолок над нами, оперся о нее спиной, сложив руки на груди, — что такое женщина. И первое, что бы мне хотелось до вас донести, — обвел я взглядом притихших мужчин, — что женщина тоже человек. Знаю-знаю, — снова поднял я руку, приглушая поднявшийся ропот, — у них магия и всё такое. Но разве именно магия определяет человека? Нет. Несмотря на нарочитую грубость в поведении, закрытость, огромное самомнение и нежелание слушать кого-либо кроме себя, то есть всё то, что здесь называется женственностью, — в душе они такие же ранимые и беззащитные как и мужчины. «Женщины не плачут», — это досужая болтовня, не имеющая ничего общего с реальностью. Плачут и еще как, просто держат это внутри себя, не показывая другим. Поэтому-то они и такие же как мы. Тоже люди.

Минут десять я, наверно, распинался на эту тему, плавно до присутствующих донося мысль, что прекрасный, но совсем не слабый пол, не прилетел с другой планеты и точно также хочет любви, и может даже не просто любви. Как вдруг нас прервали и весьма грубым способом. Просто вышибив дверь. Ну как вышибив, взрывом вырвав из стены, подняв параллельно тучу пыли и щедро сыпанув битым камнем.

Оглушило нас знатно, очухался я лежа на полу, за колонной, с закрывающими голову руками. Рефлексы сработали, успешно вбиваемые инструкторами академии. А затем в зал, наполненный стонами и проклятиями, ворвались десятки силуэтов, превратившиеся при ближайшем рассмотрении, в вооруженных до зубов спецназовиц с автоматами в руках, а голос усиленный то ли магией, то ли банальным мегафоном, произнес, — Всем лежать! Работает спецназ ИСБ!

Голову я поднял только тогда, когда возле меня остановились крупные, с ребристой подошвой, форменные ботинки. Посмотрев на подошедшую женщину, я, внезапно, узнал в ней одну из сотрудниц второго управления ИСБ, что хотели перехватить меня после больницы.

— Ну что, Иванов, допрыгался? — весьма довольная собой, та, взяв за воротник, рывком подняла меня на ноги. — Знала я, что ты рано или поздно себя проявишь. — Она оглядела подвал. — Думал мы не узнаем? Не найдем? Нет, дорогой, у нас в ИСБ сотрудницы тоже не пальцем деланные. Кстати, — встряхнув сильнее, она заставила меня взглянуть ей в глаза, — Кентавр не здесь случаем?

— Не знаю никакого кентавра, — сплюнул я на пол скрипевшую на зубах пыль, — и вообще, вы что-то путаете. У нас мирное собрание.

— Ага, — ухмыльнулась та, — За свободу мужчин и победу над женщинами — знаю. — тут я вспомнил придуманный Рубинштейном идиотский пароль с отзывом, а женщина продолжила, — Вы, хреновы террористы, только спите и видите, как Империю развалить. Не дождетесь.

Тут у нее в кармане завибрировал коммуникатор и ткнув в кнопку приема, женщина приложила аппарат к уху.

— Да, мы здесь. Все нормально, подпольную ячейку прикрыли. Организатор из местных, некто Хаим Иосифович Рубинштейн, задержан, ну и наша птичка — Иванов, вместе с ним. Да. Да. Пресса? Да, как мы этих двоих вывезем, думаю, можно будет запускать.