Завгар #2 - Конец академии

Полковница в углу неожиданно хрюкнула, резко прикрыв рот ладонью, а генерала кисло посмотрев на нее, кивнула, — К нему, к нему.

— Хорошо, съезжу.

— Славно. Ну а пока поговорим, о том, что было на чемпионате.

Я внутренне собрался. Вообще конечно, воображение рисовало мне чуть-ли не допрос с пристрастием и расстрельную команду, но на диво разговор проходил в весьма мирной обстановке, без угроз и криков.

— Почему ты решил подло в спину расстрелять сокомандниц?

— Потому что если стрелял бы в лицо, то, скорее всего, не успел бы перестрелять всех.

Женщины переглянулись.

— То есть это было взвешенное решение?

— Да, — я кивнул.

— Хорошо, а почему ты вообще решил их расстрелять? Понятно, что это была своего рода месть за совершенное над тобой надругательство…

— Нет, — прервал я Седову, — это не месть и не за, как вы сказали, надругательство. Просто для меня стало категорически неприемлемо участвовать с ними вместе в чем-либо. Как говорят: — «Пошел бы с ней в разведку?», — так вот, с ними я бы в разведку не пошел и спину свою прикрывать не доверил.

— Ну так ушел бы? Просто не стал бы играть?

Я покачал головой, — Такое не в моих правилах, я не слабовольная истеричка, чтобы размазывая слёзы, убежать в ответственный момент.

— То есть, ты и уйти не захотел и с ними играть в одной команде тоже?

— Да, — я кивнул. — Именно так. И я их не расстреливал, я просто вывел их из игры.

Женщины снова переглянулись, а затем, генерала, поерзав чуть в глубоком кресле, произнесла, — Ну ты же понимаешь, Пётр, что хотим мы того или нет, но игру отчасти воспринимаем, как имитацию реальной боевой обстановки. Скажи, будь то не игрой, а реальным боем, ты бы тоже, как ты говоришь, «вывел бы остальных из игры»?

Глядя в прищуренные глаза генералы, я понял, что от ответа на этот вопрос может зависить очень многое, и взяв паузу, принялся лихорадочно всё обдумывать. Проблема была в том, что в таком ракурсе я вопрос не рассматривал. Вот действительно, будь у меня реальное оружие в руках, стал бы я их так же хладнокровно убивать? Вернее вообще убивать.

Подняв взгляд на пристально следящих за мной женщин, ответил предельно честно, — Боюсь, что будь оружие реальным, нажать на спусковой крючок я бы не смог. Они мне не враги, я просто впредь не хочу иметь с ними никаких дел, и вообще пересекаться где либо.

— Значит всё-таки не враги, — зацепилась за сказанные мною слова, подруга по воспитательной.

Я кивнул головой, подтверждая.

— Но может злость, обида на них какая осталась? Ты говори как есть, не стесняйся и ничего не бойся. Мы, здесь и сейчас, на твоей стороне. То как они поступили недостойно ни звания курсаты, ни будущей официры.

— Да нет, — махнул я рукой, — ни злости, ни обиды. Я уже отомстил с лихвой. С них достаточно.

— Хорошо, тогда еще одно, — медленно, подбирая слова, генерала продолжила, — как ты наверное догадываешься, академия сейчас, в связи со всеми этими событиями, стала весьма уязвима для нападок со стороны. Стоит журналистам или ещё кому пронюхать об истинной причине, почему ты расстрелял сокомандниц, и репутации академии будет нанесен непоправимый ущерб.

«Еще бы, — подумал я, — там и поувольнять кое-кого могут». Однако мотивы женщины передо мной я понимал прекрасно, и мне её даже было немного жаль.

— Так вот, — продолжила она, — мы конечно же сами строго накажем виновниц, но нам бы хотелось сделать это тихо и без огласки, потому что иначе невольно пострадают и другие курсаты и поэтому сейчас я надеюсь на твоё понимание в данном вопросе.

— Я так понимаю, — уточнил я, — что вы хотите спустить дело на тормозах, не доводя до широкой общественности?

Генерала кивнула.

— Ну, я не против. Как я уже говорил, я с лихвой с ними за всё рассчитался.

— Вот и отлично, — повеселев, произнесла генерала, — раз так, надеюсь на то, что вне этого кабинета ты ни с кем не будешь обсуждать причины своего поступка на чемпионате.

Я поднял руку.

— Что? — спросила Седова.

— Но что-то же говорить придется? Если не настоящую причину, то хоть выдуманную, — поделился я своими мыслями, — всё равно же когда-нибудь спросят.

— Это верно, — вздохнула генерала, после чего покосилась на подругу. А Россиянова, пожевав губами, с легким сомнением в голосе, произнесла, — Ну, может действительно остановимся на версии, что это был хитрый план по удивлению противника?

— Звучит как-то по идиотски, — протянула начальница академии.

— Но сработало же, он же победил.

— То же верно, — генерала всё-еще была недовольна, но по крайней мере сходу уже вариант не отметала. — В общем, на тебе задача, чтоб эти дуры не вздумали болтать лишнее, а придерживались утвержденной версии. Кстати, майору Лебедеву выдерни сюда, официальное заявление будет делать она. Накосячила, клювом прощелкала такой бардак в команде, вот пусть теперь перед журналистами и позорится, рассказывает про хитрые планы и всё такое.

— Марьванна, погоди, — произнесла контрразведчица, — пока Лебедева не пришла, я нашему мальчику ещё один вопрос задать хочу.