Завидные жёны

Второй неожиданностью для знахарки стал тот факт, что Огшра не оставила раненого после того, как принесла, а всячески помогала врачевательнице. Эльф – молодой мужчина в полном расцвете сил – то и дело выплывал на поверхность сознания, бредил и снова проваливался в сон.

Новый день принёс ему заметное облегчение. Поздним утром он наконец проснулся. Боль во всём теле заставила его тихонько простонать. Ребра его болели, бок был перевязан. Голова гудела. Но единственное, что он спросил:

– Почему?

– Что почему? – Оша нахмурилась. Пощупала его лоб. Окончив обтирания, она выжала тряпку и положила её рядом с чашкой на тумбе.

– Почему ты спасла меня?

Морщинки на её лице разгладились.

– А разве можно было поступить иначе?

– Но я совершенно чужой тебе, – упорствовал эльф.

Огшра ответила без утайки:

– Ты был живой, когда я тебя нашла, поэтому я отнесла тебя к знахарке в ближайшую деревню. Сама я не смыслю, как вас лечить. Боялась навредить.

– А если бы я умер?

– Я бы тебя похоронила, – честно призналась она.

После секундного молчания Лурьесс громко выдохнул:

– Я был неправ.

– В чём?

– Во всём, – ответил эльф. – Важен каждый день, каждый час и каждая секунда. И хоть между нами много различий, всё-таки есть и то, что нас объединяет.

– Сильно, видать, головой приложился. На-ка, выпей травяной сбор.

Она встала, чтобы взять со стола оставленное врачевательницей целебное зелье.

– Не нужно, – отказался говорящий с природой. – Никогда ранее я не чувствовал себя так, как сейчас. И мне бы не хотелось пропустить этот опыт.

Пользуясь его разговорчивостью, Оша спорить не стала, а спросила напрямую:

– Что ты здесь забыл?

– Где?

– В Истере.

– Месть, – его честное признание мало что проясняло.

– Кому мстишь?

– Одной женщине, которая разбила мне сердце и прилюдно растоптала мои чувства. Для неё это было невинной игрой, подтверждением собственной привлекательности. А я по уши влюбился.

Немного помолчав, эльф с усмешкой добавил:

– По уши. Ха! Точное выражение, хоть и на людском языке. Жаль, в эльфийском такого нет.

– А что дальше?

– У неё есть картина, которую я написал, будучи придворным художником. Я хотел проклясть её портрет, но не успел. Когда она меня унизила, я мыслил импульсивно, хотел продлить моё пребывание в Велансисе, чтобы добраться до картины. Чтобы обречь её на вечные муки даже после смерти, но увы, лишь сделал хуже. Жаль только, время, проведённое в изгнании, ничуть не притупило мою боль, поэтому я начал действовать. Поначалу это была просто переписка с её дочерью, дабы выведать через неё положение дел в семье. Узнать, чем живёт, как себя чувствует её мать. Но затем я пожелал большего, я подстроил так, чтобы Тиана могла прибыть в Истер на отбор, когда советница начала догадываться о том, что дочь ведёт тайную переписку. Здесь я и должен был встретиться с Тиарэлианной. И, возможно, даже добился бы большего. Попросил бы у неё картину. А на случай, если бы она мне отказала, я бы скомпрометировал её связью с человеческим мужчиной, задурил бы ей голову гипнозом и обручил с каким-нибудь беднягой. Сделал бы так, чтобы она стала отверженной, как и я. Но жизнь решила за меня. Судьба меня наказала, и теперь я понимаю, что зря нёс в своей душе обиду. Зря строил замок на песке. Одна приливная волна, и вот он я на краю жизни и смерти, а замок мой разрушен.

Судьба его услышала. В следующий миг прозвучал оглушающий грохот и земля затряслась от падающих каменных обломков. Оша подскочила к окну и с изумлением взирала на обрушение башни для лучников Остегского замка.

А эльф поднял ворчливый взор к потолку:

– Понял я, понял…

Он вновь закрыл глаза, проваливаясь в оздоровительный сон.

Глава 30

Ор стоял на всё здание «Истленда»: работа кипела, люди бегали, поэтому прибывший сюда по собственному желанию Джульен немного растерялся. Его меланхоличное, казалось бы, настроение столкнулось с бурлящим вулканом. Молодой человек никак не мог поверить, что одно обычное с виду здание может вмещать в себя сразу столько звуков, стоит лишь открыть дверь и войти внутрь, как попадаешь словно в другой мир, живущий по своим собственным законам и правилам.

Печатные машинки трещали, грифели карандашей скрипели о бумагу, а разговоры между собой не умолкали. Кто-то умудрялся даже посмеиваться над придуманной экспромтом шуткой.

– Вашими бы устами, – услышал Джульен обрывок разговора.

Он повернул голову, чтобы составить хоть малейшее представление о говорящем, как вдруг на него обратили внимание.

– Мистер Швайзер, тут опять друзья Мэри пожаловали.

– Мэри в свадебном путешествии! – послышалось сверху. – Думай, о чём болтаешь!

– Так это же ещё один Гридж-Стоун, – упорствовал молодой репортёр, не соглашаясь с руководством. – Если не друг, то родня.

Газетный шеф подошёл к перилам второго этажа и надменно воззрился вниз. Его зоркий взгляд зацепился за папку, которую гость держал в руках, любовно стискивая.

Тониас, как бывалая ищейка, почуял запах сенсации за версту и причмокнул губами в предвкушении.