Зависимость и ее человек: записки психиатра-нарколога

Дэвид Натт с коллегами сравнивает потенциал зависимости от 20 наиболее популярных веществ по 3-балльной шкале[11]; героин по этой шкале набрал 3,0 балла, бензодиазепины – 1,83, табак – 2,21, алкоголь – 1,93. Отлично, эти ребята отобразили в числах то, что мы всегда знали: психоактивные вещества вызывают зависимость, если их употреблять. Мы также знали, что героин по способности приводить к зависимости сильнее, чем алкоголь. И мы почти не удивлены, что табак оставил позади алкоголь; табак – та еще зараза, да-да. Мы можем обоснованно ответить нашей героине, что зависимость от алкоголя у нее вызвало само употребление. И в общем-то будем правы: люди начинают пить не потому, что зависимы, – они таковыми становятся постепенно и именно из-за того, что пьют достаточно много, часто, долго. Но потом причина и следствие меняются местами: люди продолжают пить, потому что зависимы.

А теперь давайте зайдем с другой стороны: что, если мы будем сравнивать количество людей, которые подсаживаются на то или иное вещество? Такое исследование[12] тоже проводилось. Оно показало, что 32 % людей, куривших табак, в итоге становятся никотинозависимыми. Это намного больше, чем доля подсевших на героин (23 %). У зависимых от кокаина этот показатель равен 17 %, от алкоголя – 15 %, от марихуаны – 9 %. Может показаться, что мы снова видим какие-то числа, которые показывают способность разных веществ вызывать зависимость. Да, но не только. Давайте выберем любое вещество и число: алкоголь, 15 %. Из 100 человек, употребляющих алкоголь, 15 становятся зависимыми. Я задаю вот какой вопрос: почему именно эти 15 человек подсели на алкоголь? Чем они отличаются от остальных? Собственно, этот вопрос и задала мне наша героиня. Да, алкоголь вызывает зависимость: достаточно продолжать употреблять его, и, вероятно, зависимость рано или поздно сформируется. Но почему у одних рано, а у других поздно? Что еще, помимо алкоголя, должно присутствовать в жизни человека, чтобы случилось аддиктивное «бинго!»?

3

Раньше научные споры велись вокруг двух подозреваемых: природы и воспитания. «Люди становятся зависимыми, ибо такова их природа», – говорили одни. «Люди становятся зависимыми под влиянием факторов социальной среды», – твердили другие. Природа или среда? Сейчас, в XXI веке, в центре внимания ученых все те же двое подозреваемых, причем оба пойманы за руку, так что или сменилось на и: и природа, и среда готовят ту почву, на которой вырастает аддикция.

Одно исследование на близнецах[13] показало, что доля генов в патогенезе зависимости составляет от 40 до 60 %. В другом исследовании называется интервал от 40 до 70 %[14]. Практически все попавшиеся в поле моего внимания исследования указывают на то, что зависимость примерно наполовину обусловлена генами, причем такая степень наследуемости выявлена в формировании зависимости от основных классов аддиктивных веществ – психостимуляторов, опиатов, алкоголя, никотина, каннабиноидов[15]. Какими именно генами?

К формированию тяжелой никотиновой зависимости причастен локализованный на 15-й хромосоме генный кластер субъединиц никотиновых рецепторов α5, α3 и β4 (CHRNA5, CHRNA3, CHRNB4)[16]; этот же кластер замешан в формировании алкогольной, опиоидной и кокаиновой зависимости[17]. (Причем слова «причастен» и «замешан» необязательно означают, что ген усиливает влечение к никотину. Так, у носителей гена CHRNA5 снижена реакция отвращения при первых пробах психоактивного вещества – именно это повышает риск возникновения зависимости у таких людей.) Локализованный на 8-й хромосоме генный кластер субъединиц никотиновых рецепторов α6 и β3 (CHRNA6, CHRNB3) тоже виновен в никотинизме, хоть и в меньшей степени[18]. И наконец, полиморфизм в гене CYP2a6, кодирующем фермент, который превращает никотин в котинин, также способствует увеличению количества выкуриваемых сигарет и формированию зависимости[19]. Эти данные получены в результате полногеномного поиска ассоциаций (GWAS) у 80 тысяч человек. Люблю современную генетику за масштабность и основательность подхода к изучаемым проблемам.