Зависимые

Все, что требовалось Веронике, — продолжить отдыхать. Собрать сумку и пойти на пляж. Вчера она загорала только сорок минут, но кожа под трусиками уже стала чуть светлее. Сегодня можно провести на пляже час или полтора, а потом пойти в парк и съесть то мороженое, которое она ела вчера. Мятное с шоколадом. Пообедать в новом месте — у нее даже есть список. Для разнообразия можно начать с конца. После обеда взять велосипед и прокатиться по узким улочкам с ужасными запахами, полюбоваться на кошек и позаглядывать в чужие окна.

Дешевый растворимый кофе оказался самым вкусным в мире. Вероника порылась в сумочке и выудила оттуда половину плитки шоколада. Городской шум за окном убаюкивал и укачивал, и в этом чужом городе, жарком и тесном, суетливом и разноцветном, она была до безобразия одинока. Никому и в голову не могло прийти, что в номере отеля лежит обнаженная женщина, которую предал самый близкий для нее человек и которая понятия не имеет, как ей жить дальше.

Она проспала до трех часов и, когда открыла глаза, увидела на телефоне три сообщения. Два от Сережи и одно от отца. Кирилл уже в клинике. Ему делают капельницу. Все хорошо. Действительно лучше не придумаешь!

Ей нужен холодный душ. Мутная вода так и оставалась в ванне, неподвижная и бесшумная, вместе с мертвыми частичками ее кожи и остатками планов на новую жизнь.

Она посмотрела в зеркало: нужно сходить в салон, помыть голову и сделать укладку. Кажется, внизу был какой-то. Хорошо, что парикмахер не говорила по-английски. Не было шанса выложить ей все, что скопилось на кончике языка. Поужинать надо в новом месте. Паста и бокал вина.

Когда она снова проснулась, то не сразу поняла, где находится. Почему лежит на полу и отчего голова раскалывается на две части?

На экране телефона высветилось: 11:23. Во рту пересохло.

Подойдя к небольшому холодильнику, она достала оттуда все содержимое: бутылку игристого, две бутылки пива и три маленькие бутылки рислинга. Пустая бутылка и контейнер с остатками пасты стояли у кровати. Ковер рядом блестел.

Взяв в руки бутылки, она села в оранжевое кресло у окна. Даже сейчас на улице не было ни ветра, ни прохлады. Что за город! И она собралась тут жить?

Первую бутылку вина она выпила, вернувшись из кафе. Оно оказалось вполне приятным — не кислым и не горьким. Голова закружилась, и опьянение наступило сразу. Сон был похож на раскраску для девочек.

За окном пошел мелкий дождь. Вероника вышла на маленький балкончик с коваными решетками и посмотрела вниз. Хотелось курить, но сигарет не было. Зажигалка лежала у полной окурков пепельницы. С улицы крикнули что-то на испанском — судя по интонации, вызывали такси, а может, просто радовались жизни.

Она оказалась права: ее муж был алкоголиком. Единственный мужчина, с которым ей было по-настоящему хорошо, был болен. Часы на руке напомнили, что пора зарядить аккумулятор.

Вероника вернулась в номер и открыла ящик стола. Ручка, записная книжка, маска для сна, пакетик с орешками, наушники, а вот и зарядка. Она наклонилась к розетке и упала на пол.

Вторую бутылку Вероника пила без удовольствия. Но эксперимент требовал выхода из зоны комфорта. Вчера она прочитала в «Инстаграме», что сегодняшняя ночь открывает магический коридор: нужно быть спокойным и сосредоточенным — и тогда можно получить ответы на давно мучившие вопросы.

Вероника долго возилась с пробкой от игристого, и, когда та сдалась, приложилась губами к теплой пене, подавилась, выплюнула из себя содержимое, затем забралась с бутылкой в кровать, обнимая, как котенка. Перед глазами все расплывалось. Тяжелая голубая штора устрашающе качнулась в такт ветру. Кто за ней?

Она взяла телефон и открыла альбом, в котором было без двух четыре тысячи фотографий. Промотав до самой первой — Кирилл с сигаретой в зубах обнимает ее за талию, — она начала удалять по одной все фото, на которых он был. Правая рука затекла, и она продолжила левой, а потом бросила телефон в стену и упала в подушки.

Она спокойна и сосредоточенна. Ответы на вопросы вот-вот постучат в дверь. Или это горничная с подносом? Отвращение к себе вспенивалось где-то в области толстого кишечника. Сон был беспокойным и беспощадным: тусклые образы из прошлого вальсировали с обрывками слов кричащих на улице туристов.

Звонок телефона. Чтобы найти его, пришлось залезть под стол.

— Пап? Привет, пап, — тяжелая голова с трудом держалась на плечах. — Ты так рано, а сколько времени?

— У нас восемь — значит, у тебя семь. Я еду на работу, решил позвонить. Как ты? Как погода?

— А что случилось? Да, Кирилл. Он в больнице? Думаешь, ему там помогут?

— Попробовать стоит. Это хорошая клиника, но результат будет зависеть только от него. Надеюсь, вся эта история не сильно испортила твой отдых?

— Пап, узнай, пожалуйста, где его машина, ладно? И не вздумай говорить об этом маме.

— Не волнуйся, все сделаю. Обнимаю тебя.

Голос отца был не таким, каким она его помнила.

В глаза будто насыпали сахара. Эксперимент оказался слишком сложным. Нужно куда-то спрятать пустые бутылки и отчистить пятно на ковре, чтобы горничная ничего не узнала.