Зависимые

На фоне покосившейся Эйфелевой башни Эдик обнимает молодую брюнетку, которая демонстрирует в камеру обручальное кольцо. Брекеты на белых зубах, очки в золотой оправе, что-то леопардовое. Аня забрала телефон и открыла фото на этом же фоне, только рядом с Эдиком стояла она. В черной кожанке, без макияжа.

— С разницей в два года, — сказала она. — Я тогда его первый раз вывезла в Париж. Думала, предложение сделает. А этот придурок только катал меня на метро, по которому бегали крысы. Понятия не имею, где он подцепил эту малолетку.

— А мне интересно другое: откуда у него деньги на кольцо?

Аня вспомнила последнюю ночь в отеле и утро, когда обнаружила, что на ее карте двести одиннадцать рублей.

— Ладно, проехали. Я дала себе слово — больше с мудаками не связываться. Ко мне ведь постоянно присасываются всякие придурки, а я потом спрашиваю себя: «Зачем я потратила на них столько времени?» Поэтому через месяц я лечу в Лондон на обучение. Денег на билеты у меня не было, в баре дела идут так себе. Но я продала сумку, — Аня засмеялась. — Зачем мне куча дорогих сумок, если сердце у меня разбито?

— За это нужно выпить, — Вероника подняла бокал с игристым.

— Поехали со мной в Лондон? — спросила Аня.

— Ань, мои родители разводятся. Куда я полечу? Я даже толком с отцом поговорить не могу и за маму переживаю.

— Даже не верится. Я не рассказывала тебе, как начала зарабатывать первые деньги в двенадцать лет? — спросила Аня. — Шантажировала маму, что расскажу папе про ее свидания с парикмахером. Моя прибыль увеличилась в пять раз, когда я застукала их в гараже на маминой машине. Помню, это была красная «Ауди». У мамы все было красное: машина, туфли, сумки, ногти. Мне кажется, если бы мои родители разошлись, не дожидаясь, пока я закончу школу, все сложилось бы иначе. — Аня отвернулась к окну и помахала проезжающему на самокате парню. — Мне всегда казалось, что у тебя идеальные родители. Такой крутой папа и мама красивая. И ты сама всегда была для меня примером, я хотела быть на тебя похожей. Даже пробовала говорить как ты, стоя у зеркала. Повторяла твою походку, когда ты уходила из бара. Закрывала дверь и ходила, покачивая бедрами, по кухне. Блядь, ты бы знала, как я хотела замуж, когда ты вышла за Кирилла. Может, поэтому утешилась Сережей.

Вероника попыталась вспомнить свою речь и походку, свадьбу в платье из «Зары» и мужа. Но память подсунула только образ Сережи, который хотел сделать Ане предложение.

— Поверить не могу, что это правда, — ответила Вероника, — у тебя красный диплом МГУ, собственный бизнес, квартира на Патриарших. Грех жаловаться!

— А Эдик сделал предложение какой-то учительнице начальных классов! Но ты права, мне бы только повод погрустить. Как говорил Кирилл? Я русский человек, люблю Достоевского и страдать. Я ведь все лето ходила одна в кино. Поплакать и послушать, как целуются малолетки на соседнем ряду. Напивалась до усрачки, звонила Эдику по ночам и слушала автоответчик. Один раз он ответил. Наверное, был в клубе, потому что я ничего не слышала. Но все равно еще несколько раз набирала его номер.

— А я никогда не верила, что ты правда его любишь. Думала, это просто смазливый красавчик для похода на вечеринки.

— Я тоже хотела так думать, — ответила Аня. — Может, закажем бутылку?

— Нет, мне еще надо встретиться с заводчиком собак. Мама решила купить мопса. Наверное, чтобы было о ком заботиться.

Когда Вероника спросила, не появлялся ли Сережа, Аня промолчала. Она считала, что вселенная ее наказала. Не надо было спать с женатым. Не надо было провоцировать Кирилла. Идея уехать в Лондон казалась единственным шансом перестать винить себя.

Сразу из кафе они поехали в ЦУМ, откуда спустя два часа вышли с пятью оранжевыми пакетами на двоих. Впервые знакомые с университета подруги купили вещи одного размера.

На втором этаже Вероника встретила Лидию, которая примеряла замшевые лодочки. Мужчина рядом с ней застегивал туфли на девочке в школьной форме.

Лидия подняла взгляд и улыбнулась Веронике. Этот мимолетный контакт глаз напомнил светлый кабинет и сушки в вазочке, разговоры про родителей и слезы. Может быть, в чем-то Лидия оказалась права?

На улице Вероника снова столкнулась с мужем Лидии и вспомнила, что несколько раз видела его на ужинах родителей.

Домой Аня пошла пешком — нужно пройти минимум восемь тысяч шагов, чтобы завершить кольцо активности. Часы на руке отмеряли пульс. David Bowie в наушниках разгонял кровообращение. Свернув с Тверской в Малый Палашевский переулок, Аня открыла «Инстаграм», зашла в профиль Эдика и посмотрела новые сторис. Домой она пришла с коробкой эклеров.

Первая диета Ани началась в восемь лет. Отец тогда сказал, что задница у дочери похожа на арбуз. Ничего плохого в арбузах она не видела, но отец посоветовал «поменьше жрать». С тех пор Аня не могла трезво оценивать собственную фигуру. Каждый год набирала десять килограммов, начинала себя ненавидеть и сбрасывала пятнадцать, чтобы к Рождеству набрать двадцать.