Зависимые

Последние недели стояла жара: каждый вечер после бани они втроем накрывали стол на улице и пили чай из смородиновых листьев. Комары и мошки отправляли всех пойти спать в одиннадцать, а уже в восемь утра Наталья заходила в комнату дочери с приглашением позавтракать. Каша на воде и ягоды с грядки. Блины на овсяной муке и варенье без сахара. Кирилл не оставался ночевать, и Наталья не спрашивала почему. Дочь сказала, что им с Кириллом нужно еще привыкнуть друг к другу, поэтому он уезжает в город.

Вероника два дня разбирала книжные шкафы, чтобы отвезти в местную библиотеку книги, которые никто не будет перечитывать. Большая часть принадлежала отцу. Подписи на разворотах с датами: «Игорю от двоюродной бабушки Лиды», 1982 год; «Любимому брату в честь окончания школы». Из сорока двух книг Вероника оставила четырнадцать. Остальные, медицинские справочники, путеводители по Европе и романы Дюма, сложила в коробки и унесла в гараж. Чтобы не расстраивать маму, она не общалась с отцом, хотя скучала по нему и тайком отправляла фотографии с дачи. Вот его любимые розы, правда, уже отцвели. Вот Кирилл, на десять килограмм похудел и отпустил бороду. Вот речка, приехал бы порыбачить.

Дачный поселок, где два года назад на средства, собранные жителями, проложили асфальт, состоял из двенадцати участков. Когда пятничным вечером машина Игоря проехала по улице Рябиновой, соседи начали обсуждать воссоединение Лавровых. Игорь вышел из машины и откашлялся.

Это был иной мир, переселение в который происходило моментально, как только ноги ступали на мелкий гравий дорожки. Двенадцать шагов от калитки до дома. Тишина, солнце, деревья. Изредка слышно, как открываются и закрываются соседские ворота.

Игорь присел в старое зеленое кресло, стоявшее у бани, — мягкое и удобное. Муравей прополз вдоль подлокотника и исчез в неизвестном направлении. На столе под рябиной стояли три банки сливового компота: сливы прижимались к крышке, будто хотели выпрыгнуть наружу. Игорь вспомнил вкус. Этим компотом он запивал коньяк. Тень рябины падала на кресло и заслоняла солнечные лучи. Сколько раз он фотографировал жену под этой рябиной! В соломенной шляпе, очках и резиновых шлепанцах. С ведром малины в руке и обгоревшим носом. После бани в обнимку с дочерью.

Спустя полчаса Игорь поднялся — устала спина — и прошелся по участку. Поставил на место лейку, брошенную у теплицы. Сорвал с дерева яблоко, покрутил в руках. Червивое. Под лестницей переспелые плоды лежали на простыне. Наверняка Наташа сделает настойку. На веревках развешено постельное белье, запах хлопка едва ощущался в какофонии цветочных ароматов. Калитка скрипнула, раздался смех. Наталья в длинном черном сарафане с огромным зонтом в руках кивнула и пошла в дом переодеваться. Вероника несла в руках сумки. Она приобняла отца и побежала ставить чайник.

К торту никто не притронулся. Своим приездом Игорь нарушил привычный ритм дачной жизни, но Вероника не могла скрыть радости. Они снова сидели втроем, задевали ноги друг друга под столом. Вероника подписала заявление и спросила о здоровье отца. Пока Наталья ходила в дом за медом, он сказал:

— Вероничка, ты по-прежнему моя. Я знаю, что обидел тебя, поступил как трус. Да я и есть трус. Но ты должна знать, я всегда буду рядом и всегда буду тебя любить.

Игорь положил сухую ладонь на руку дочери. Она улыбнулась.

— Отец ты хороший, — сказала Вероника. — А вот человек — так себе. Можно задать тебе вопрос? Какое отношение ты имеешь к тому, что я и твоя любовница попали к одному психологу? Ведь не может это быть простым совпадением.

— Ну а что это, по-твоему? — спросил Игорь.

— По-моему, ты специально отправил нас туда. Чтобы мы познакомились, подружились и я поддержала тебя, когда ты решишься уйти от мамы, — ответила Вероника.

— Вы с мамой очень любите драматизировать, — ответил Игорь. — Кстати, как она? Держится?

С участка соседей раздавались детские крики. Игорь набрал воздуха в легкие и выпрямился. Наталья вернулась в голубом платье и села за стол.

— Да никак. Жара стоит ужасная, — сказала она.

Лицо у нее обгорело. Красные пятна на щеках, пигментные на лбу, будто забыла умыться. Из-под шляпы торчали сухие кончики волос.

Наталья потерла усталые глаза, зевнула. Вероника обняла отца и ушла в дом.

— Ты все-таки покажись врачу и сдай анализы, — тихо сказал Игорь, стараясь не смотреть в глаза Наталье. — Я скоро уезжаю во Францию. Хочу там обосноваться. А ты, пожалуйста, заботься о здоровье. Хочешь анекдот?

Наталья замотала головой.

— А как тебя касается мое здоровье? О своем лучше думай. Щетину отпустил, сбрей. Тебе не идет.

Игорь дотронулся до щек и подлил себе чая. Наталья встала, держась за поясницу, подошла к забору.

— Ну чего ты приехал? Перед соседями покрасоваться? Про Францию рассказать? Хотел жить новой жизнью, так живи. Уезжай, Игорь, и не вздумай меня жалеть, слышишь?

Она взяла со стола пустые тарелки и понесла в дом. Поставила в раковину, открыла шкафчик, где хранились крупы и чай. Из банки кофе достала две желтые таблетки и положила под язык.