Зависимые

Когда скрипнула калитка, Наталья села за стол и беззвучно заплакала. Заснула она только к шести утра, но уже в восемь варила овсяную кашу.

Перемена, которая случилась с Натальей после этой встречи, стала заметна не сразу. Вероника вернулась в город, чтобы закончить оформлять документы на машину. Кирилл весь день провел в офисе.

На дачу они подъехали, когда уже стемнело. Свет горел только в одном окне. В халате, накинутом поверх ночной сорочки, Наталья вышла на крыльцо. На глазах — очки, в руках — журнал, сложенный вдвое. Мопс, выпущенный на волю, с визгом побежал вдоль дорожки.

Только подойдя ближе, Вероника увидела, что мама пьяна. Под руки она завела ее в дом. На кухонном столе бутылка коньяка, кружочки огурцов и поломанный руками хлеб лежали на разделочной доске. Телевизор включен без звука. Наталья села на диван и чихнула.

— Мам, все нормально? — спросила Вероника.

Кирилл присел рядом с Натальей и принюхался.

— Ник, ей нужен холодный душ, — сказал он. — А чем здесь так воняет?

На плите подпрыгивала кастрюля, из-под крышки шел дым. Кирилл бросил кастрюлю в раковину и подул себе на пальцы.

— Во Францию собрался, — проговорила Наталья тихо. — Кому он там нужен, господи. Хотел меня выставить посмешищем, чтобы все надо мной смеялись, так пусть теперь над ним посмеются. Я не позволю себя позорить.

Вероника обняла маму за колени. Они были холодными.

— Мам, пойдем умоемся, пожалуйста.

Наталья не реагировала, а только раскачивалась из стороны в сторону.

— И что он там делать собрался? Москва ему надоела. Это я ему надоела, а не Москва! Какая я старая. Уродливая, жирная, старая. — Наталья подняла подол ночной сорочки и обеими руками ухватила себя за живот. Зубы у нее стучали. Левая грудь выбилась из сорочки. Пугающе белая на фоне загорелого тела.

Кирилл поднял ее на руки и отнес на второй этаж. Закрывшись в ванной, он раздел Наталью до белья, включил прохладную воду и направил на нее струю душа.

Когда он закончил трехмесячный курс реабилитации, его допустили до волонтерских обязанностей — встречать и оформлять новых пациентов. Здание старой школы, переоборудованное в реабилитационный центр, поначалу напоминало колонию строгого режима. Но Кирилл быстро освоился. Наверное, потому, что на этот раз он правда хотел завязать.

Каждый день в клинику поступало десять или двадцать новеньких, половина из которых были женщины. Все надеялись вернуться домой уже через неделю, а оставались минимум на полгода. Некоторые женщины оказывались буйными. Кусались, кричали, а одна и вовсе чуть не пырнула его ножом, когда он занес в женское отделение теплые носки для новеньких. Алкоголь все выжигает. И внутренние органы, и человеческие качества.

В ванной Кирилл просидел двадцать минут, пока Наталья не перестала бредить. Потом завернул ее в махровое полотенце и отнес в спальню, где Вероника расстелила постель.

— Поезжай домой. Тебе завтра рано утром встречаться с юристом. А я останусь с мамой, — сказал Кирилл, вытирая и себя полотенцем. — Прослежу, чтобы она нормально выспалась, а завтра попрошу испечь пирожков. Это ее отвлечет немного.

Весь сентябрь Наталья погружалась в депрессию. Кирилл, который только-только вернулся к делам фирмы, работал удаленно, на даче. Жене он сказал, что Наталье нужно время — прожить все стадии прощания со своей привычной жизнью. И поэтому смотрел с ней сериалы по вечерам, ездил за коньяком в местный магазинчик и слушал истории ее молодости. Только сейчас он начал вникать в запутанные отношения этой семьи.

Наталья злилась на Игоря, проклинала его, а потом вставала на колени и просила бога забрать обратно проклятия. Утром она подскакивала с кровати и говорила, что идет готовить Игорю завтрак. Смотрела в окно, и, когда мимо проезжали машины, крестилась: «Игорь такой безответственный на дороге, только бы ничего не случилось». Достала с чердака старые вещи бывшего мужа, постирала, погладила и повесила в шкаф. Пусть приедет и наденет чистенькое.

Наверное, для Кирилла этот период тоже был своего рода испытанием. Оставаться наедине с коньяком, когда Наталья ложилась спать, и не чувствовать ничего. Ничего.

В конце сентября начался дождь и не останавливался трое суток. Грядки залило водой, с крыши капало, камин уже не согревал. Вероника с Кириллом уговорили Наталью поехать в город.

В машине Игоря, на которой ездила Вероника, Наталья отвернулась к окну. На протяжении всей дороги слышались только похрюкивание мопса да хруст гальки под колесами. Вероника заранее отвезла машину на мойку и выбросила все мелочи, которые могут напоминать об отце. Не учла она только того, что даже коврик на полу пробуждал воспоминания — Наталья стирала его руками, когда муж возвращался с рыбалки.