Зависть

— Хорошо, — тихо произнесла она, со скорбным изяществом заходя в номер, оставив Генри на террасе одного. Он закрыл глаза и позволил облегчению от того, что не поддался минутному желанию совершить страшный поступок, наполнить свой разум. Кровь всё ещё бурлила, но внезапно Генри понял, что сейчас сильно пьян, и к утру это уже расплывчатое воспоминание окончательно забудется.

Он последовал за Пенелопой, хотя его шаг на этот раз был медленным и менее уверенным, а в голове вертелись все возможные объяснения случившемуся. Пенелопа, трогательно выгнувшись, сидела на краю кровати спиной к нему. Генри подошел ближе и сел рядом с ней, и когда она не подала виду, что заметила его присутствие, неуклюже положил руку ей на спину. В этот миг он понял, что она плачет, потому что её тело слегка вздрагивало от беззвучных рыданий. Генри понял, что сейчас больше всего хочет взглянуть ей в лицо.

— Не плачь, — произнес он.

Чужие слезы с детства лишали его присутствия духа, и сколько он себя помнил, всегда мог наобещать с три короба, лишь бы плачущий человек перестал рыдать. Но Пенелопа повернулась к нему лицом, и он увидел, что влага уже покрывает её нижние ресницы.

Отчего-то ему было невыносимо видеть Пенелопу такой подавленной, и, чтобы заставить её перестать казнить себя, он прижался губами, сильно пахнущими алкоголем, к её рту. Долгое время оба не шевелились, а затем Пенелопа очень нежно прикусила его нижнюю губу. Генри почувствовал головокружение, и его захлестнула буря чувств. Он прижал жену к себе, как тем летом, которое они провели вместе. Его руки гладили лицо, плечи и спину Пенелопы, и он принялся расстегивать её корсет.

Хотя на протяжении многих лет он наблюдал, как снимают корсеты, сам Генри не пытался проделать это ни разу. Крючки и ленты представляли собой сложную задачу, но, несмотря на опьянение (или из-за него) он медленно и осторожно продолжил расстегивать их. Когда ткань наконец сползла до талии Пенелопы, жена улыбнулась ему таинственной улыбкой. Была ли это стыдливость или благодарность, или доселе не замеченная им черта её характера? Комната была полна звезд, и Генри на секунду задумался, а не подняла ли она якорь от гостиницы и не взлетела ли в небо. Но затем он приказал себе снова улыбнуться Пенелопе, что он слегка неуклюже и сделал, попутно убирая с лица прядь волос, и наклонился вперед, толкая жену на постель.

Глава 26

Многим нашим гостям нравится танцевать допоздна, и ради вашего удобства наш башмачник теперь будет работать всю ночь. Он находится в фойе, сразу за газетным киоском, и уважаемые леди могут оставить у него туфельки перед тем, как отправиться спать.

Администрация отеля «Ройял Поинсиана», Палм-Бич

Волны все ещё бились о берег, и на другой стороне озера Уорт в западном Палм-Бич городок, построенный Генри Флэглером для прислуги, погрузился во мрак. Но свет ещё лучился из бального зала гостиницы «Ройял Поинсиана», освещая подстриженный газон. Гости отеля наслаждались поздним ужином, покатывались со смеху или танцевали с партнерами, которых в обычной жизни не удостоили бы и взглядом, прижимаясь к ним намного ближе, чем могли и помыслить в Нью-Йорке, Филадельфии или Вашингтоне.

Темп музыки ускорился, и некоторые мужья улизнули поиграть в карты в расположенное по соседству казино. Их жены принялись танцевать с официантами, заказав ещё вина. На горизонте забрезжили первые робкие отблески рассвета, когда Диана Холланд огляделась вокруг, окончательно удостоверившись, что похитителя её сердца нигде не видно.

— Миссис Шунмейкер уже ушла? — спросила она у симпатичного пухлогубого официанта, с которым протанцевала несколько последних танцев.

Она пребывала в слишком хорошем настроении и хотела танцевать, поскольку увидела, что перед нею и Генри простирается целая жизнь, столь прекрасная, волнительная и впечатляющая.

— Это имеет значение?

Официант схватил её руку и закружил Диану, повернув к себе лицом.

Она сухо рассмеялась и позволила улыбке угаснуть. Но, наверное, столь разительное изменение в её отношении к нему было едва заметно, поскольку юноша приподнял бровь и продолжил сверлить Диану взглядом, словно какую-то богиню, спустившуюся с небес на облаке, чтобы ублажить лично его.

— Думаю, она ушла некоторое время назад, одна, с кислой миной на лице, — сказал парень прерывающимся голосом.

Затем он бесстыдно подмигнул.

Диана сразу же поняла его намерение и отодвинулась, увернувшись от приближающегося поцелуя. Она театрально зевнула и отпустила его руку.

— Я так устала, — солгала она.