Зависть: теория социального поведения

«Более того, та машинистка, которая печатает быстро, если она обладает хоть какой-то чувствительностью, тоже будет чувствовать себя виноватой из-за того, что она ненамеренно стала причиной обиды для других, и станет оказывать им мелкие услуги, чтобы они простили ее».

Нет сомнений, что девушка, превосходящая других, на самом деле ничего не знает об «избегании зависти» и «умиротворении зависти», а просто испытывает смутное чувство вины. В его основе лежит не реальное положение вещей, а табу, которым мы окружаем феномен зависти. С другой стороны, ее примирительные жесты – мелкие услуги – всегда будут приводить к обратному результату, т. е. к еще большей обиде, потому что ими она снова будет демонстрировать свое превосходство. Кроме того, завистливый человек сильно раздражается от таких попыток умилостивить его. Во многих офисах, а также в учебных заведениях, особенно в Америке, те, кто быстрее и талантливее, вскоре начинают работать на среднем уровне своей группы, чтобы избежать зависти.

Турнье осознает, что из чувства неловкости и страха перед завистью менее одаренных или менее трудолюбивых возникают ограничения, которые человек сам накладывает на себя, но он снова пишет только о чувстве вины более способного работника, а не о зависти менее способного:

«Именно страх перед мнением других людей мешает нам быть самими собой, быть такими, какие мы есть, не скрывать наши вкусы, желания, взгляды, мешает свободно расти и развиваться в соответствии с нашими особенностями. Именно страх перед мнением других людей [почему не перед «завистью»? – Г.Ш.] делает нас бесплодными и мешает принести те плоды, которые нам назначено принести»[409].

Турнье справедливо называет эту установку «ложным чувством вины». Я предпочитаю термин «поведение, избегающее зависти». Только гораздо позже, когда он уже больше не может закрывать глаза на зависть, он трижды использует это слово на одной странице своего исследования: проявление зависти в других вызывает у нас ненужное, деструктивное чувство вины. Он пишет:

«Некоторое чувство вины сопутствует любой привилегии, даже когда она заслужена. Высококвалифицированный служащий чувствует вину по отношению к коллегам, когда оценивший его работу начальник доверяет ему самые ответственные участки. Девушка, которую попросили спеть в церкви на Рождество, чувствует вину по отношению к подружке, которой бы очень хотелось, чтобы пригласили ее. Любая зависть или ревность других людей пробуждает в нас чувство вины»[410].

Речь здесь идет именно о той зависти и ее социальных последствиях, которые интересуют меня. Турнье осознает эти последствия, когда он продолжает:

«Но мнение других людей оказывает парализующее воздействие во всех областях, включая даже культуру и искусство. Страх перед критикой убивает непосредственность: он мешает свободному самовыражению людей. Нужно много мужества, чтобы написать картину или книгу, воздвигнуть здание, спроектированное по новым принципам, а также чтобы сформулировать независимое мнение или оригинальную мысль. На любую новую идею, на любое новое произведение набрасывается орда критиков. Те, кто больше всего критикует, – это те, кто ничего не создает. Но они образуют мощную стену, в которую мы все боимся врезаться гораздо больше, чем признаемся в этом…»[411]

Турнье, однако, не упоминает о том, что его наблюдение верно для любого рода инноваций и что образ «мощной стены» применим ко всем социальным ситуациям, или, например, о том, что в этом состоит одна из главных причин отсутствия в так называемых слаборазвитых обществах даже элементарного прогресса. Несколько ниже он пишет: «Подумав, мы можем понять, насколько этот страх перед критикой обедняет человечество. Это источник конформизма, который уравнивает людей и делает их пленниками безличных стилей поведения»[412].

Именно в этом месте он должен был бы написать «страх перед завистью», но не стал этого делать. Действительно, завистливый человек очень часто маскирует свою враждебность и недоброжелательные намерения, придавая им форму якобы доброго совета, критики, издевательств или коварных суждений, но это никоим образом не влияет на фундаментальный фактор зависти[413]. Почему вместо этого он употребляет бесцветное и реабилитирующее завистников слово «критика»?

Здесь мы должны вернуться назад. На стр. 37 в книге объемом больше 200 страниц он употребляет слово «зависть» три раза. Одно из упоминаний уже цитировалось; вот второе и третье: «Итак, людей разделяют не только различия в их положении, не только зависть, которую эти различия вызывают у менее привилегированных, но и то, что они пробуждают у тех, кому завидуют, чувство вины, которое мешает им наслаждаться жизнью»[414].