Зависть: теория социального поведения

В 1952 г. в своей обширной монографии «Лица в толпе» (Faces in the Crowd) Рисман представил некоторые из биографий и интервью, которые легли в основание теоретической концепции его труда «Одиночество в толпе» (Lonely Crowd). В некоторых случаях мотив избегания зависти совершенно очевиден. Так, он описывает одаренного студента, страдающего от глубокой неуверенности в себе. Как и многие другие американцы его поколения, он не в состоянии получить удовольствие от собственных необычайных способностей. В эмоциональном отношении он напоминает человека, описанного Сейденбергом. Клайд Хиггинс, как называет его Рисман, притворяется, что считает футбол чем-то важным. Рисман подозревает, что его футбольный энтузиазм либо, как и у многих других студентов, объясняется исключительно желанием скрыть от других то, что он чувствует на самом деле, либо, что более вероятно, этот энтузиазм подлинный, но требуется ему для защиты от чувства вины и тревоги; он не только хочет казаться посредственностью, он хочет испытывать те же чувства, что и посредственность. Рисман продолжает:

«Дарования – это опасно. Если человек по рождению принадлежит к высшему классу, то его дарования могут украшать его жизнь. …Но социально мобильный человек низшего класса склонен относиться к своим дарованиям амбивалентно… если он развивает их, то ему становится в некотором смысле тяжелее развивать отношения с другими людьми. …Таланты человека ставят его в ситуацию конкуренции, в которой он привлекает к себе внимание и становится мишенью… Умаляя собственные дарования, человек тем самым стремится достичь двух сходящихся в одной точке целей: во-первых, избежать «подчинения им», которое могло бы привести к возникновению новых обстоятельств и росту личных амбиций, во-вторых, отвлечь стрелы зависти. В основном это бессознательный процесс, даже если отчасти его можно отнести на счет нарочитой скромности»[447].

Так, далее Рисман пишет:

«Личность, ориентированная на другого, начинает жизнь в группе, боясь упрека: «А, так ты считаешь, что ты лучше всех», и… иногда борется со своими дарованиями, чтобы они не стали причиной конфликта с другими. …Стремления личности, ориентированной на другого, обычно сконцентрированы на ограничениях, связанных с присутствием других – например, с опасностью вызвать их зависть или оскорбить эгалитарные взгляды»[448].

Рисман, однако, ошибается, считая избегающее зависти поведение, которое, как он убедительно показывает, приводит к разрушению собственных талантов человека, особой характеристикой современного промышленного общества. Как мы можем показать, оно имеет гораздо более глубокие корни и выражено в аграрных обществах, у примитивных народов и в изолированных общинах, например в норвежских рыбацких деревнях, сильнее, чем в США. Рисман наблюдал скорее «послеродовые схватки», последствия установки, которая в Америке, в отличие от Европы, все еще направлена на интеллектуальные, а не на экономические различия – различия в доходе или в потребительском поведении.

Человеческое сообщество, состоящее исключительно из хвастунов, не смогло бы функционировать долго. Минимум конвенциональной скромности в человеческом общении – это такая же обязательная предпосылка для существования общества, как табу на инцест. Неслучайно суеверия, пословицы и религиозные верования всех народов всегда объединяются, чтобы внушить добродетель скромности каждому новому члену сообщества по мере его взросления. То, что в эпоху после Реформации позволило индивиду, не испытывая стыда, чувствовать себя выше других и, более того, демонстрировать свое превосходство своим трудом, было поразительным поворотом в истории и особенностью кальвинизма. Это было началом разрушения барьера зависти. Может быть, развитие пошло этим путем, потому что христианство начало с того, что создало новую, особенную связь человека с миром и предоставило ему фундаментальную и логичную систему ценностей. Однако, когда Реформация отдала этот духовный источник энергии в распоряжение индивида, одним из последствий этого стала его меньшая восприимчивость к угрозе сглаза со стороны менее одаренных и менее успешных.

Добродетель скромности и ее ценность, вероятно, необходимы для общества; однако если бы те, кто стремится к власти, должны были бы, посредством пропаганды или риторики, усиливать скромность каждого отдельного гражданина, проистекающую из смутного страха стать объектом зависти, до тех пор, пока она не превратится в невротическую установку избегания зависти, тем самым создавая возможность для введения в действие уравнительных мер, которые, в частности, облегчают контроль над обществом тем, кто находится у власти – все это было бы весьма сомнительным образом действий.

Глава 17. Утопия: общество, спасенное от зависти