Завистников черные песни

Чем больше читаешь книг, тем тяжелее и страшнее писать самому. Ведь за каждой книгой голоса: голоса борющиеся с друг другом и идущие на компромиссы, голоса героев вперемежку с авторскими, а бывает и такое что голос автора сливается с голосом героя, создавая новую формулу жизни, по которой будут жить « иные люди». А старые этому противиться, и кидают в адрес автора камни и следующие фразы : «Победит все равно простота», или еще смешнее, «Вычурность и тупость ваше понимание, и закомплексовка»

Так стоит ли создавать новое, если большинство тянется к простоте, и не хотят хоть сколько-нибудь поднять свою голову выше хлева, в котором варятся из поколения к поколению?

Я уверен, что стоит. Хотя бы довольствуясь минимумом: смехом маленького не загрязненного сытостью ребенка, спасением котенка невинности из под колес безжалостного, к живому, автомобилю прогресса, и опять же, завязанности языка к действию.

Язык доведет до Киева, говорят они. Нет, не думаю. Язык не отображает действительность, или внутренний мир, говорящего, он так же не передает информацию, не устанавливает причинно-следственные связи, все что вам говорили, и говорят, ложь. Если вы хотите действовать, если вы хотите полюбить этот мир, таким какой он есть, без всякий симулякров и добавок вроде патетической речи, как сахар к чаю, вы должны осознать что язык не то что делает человека человеком, человеком делает сама человеческая сущность.

Это не возможно как-то классифицировать, указать, объяснить. Это в пульсации крови, в генах, в совершенных грехах, самом водовороте жизненных перемен.

Всякая смеющаяся молоденькая женщина прекрасна, даже если ее смех не с вами, а над вами, даже в издевательствах и жестокости они прекрасны, как прекрасен непонимающий и жестокий читатель, плюнувший Вам при всей аудитории в глаза, как малыш задушивший своими маленькими ручками утенка, не по злости, а из любопытства, «Что же будет с ним дальше?»

Красота в том, что за действием, приходит осознание своего голоса, своих активных и пассивных импульсов, выброс адреналина приводит к ускоренной работе сердца. «Я это совершил? Неужели я? Неужели это все входит в мою Человечность, в мою Норму? А если так поступят со мной? Так же придушат, из любопытства, из озорства. Это тоже будет нормально?»

И так по кругу. И над всем этим довлеют числа. Особенно число семь. Семь раз отмеряйте перед шитьем своего кровавого индивидуального платья совести.

Трактат о количественном и индивидуальном

Улица соткана из прав. Права сотканы из оттенков. Мир по прежнему стоит на четырех китах язычества только вы решили относиться к нему через призму «неверия».

Неверие – это количественное. «Девушки курят» «Две женщины били мужчину ногами за то что он посмотрел им в глаза» – количественное под час хочет уничтожить индивидуальное с лица «мира» и порой ему это удается хоть и под маской Свободы, как в рассказе «Поколение подземка», «Леша стал звездой вырвавшись из подземки навсегда». Ну тут больше иметься ввиду не подземка, а само поколение.

Порою очень стыдно быть человеком. Но при этом иногда хочется овладеть умением нравиться людям.

Количественно всегда стремиться к распаду, к самоуничтожению (Девушки курят), или уничтожение индивидуального (Две женщины).

Самые жестокие преступления совершались под маской величия. Убивая человека в себе, мы убиваем и моллюска, который был прыщом на лбу этого ЧЕ.

Не нужно быть одаренным, что бы владеть даром. Но чтобы дар владел тобою, однозначно нужно быть одаренным.

А зачем нужно чтобы дар владел тобой? Да, за многим. Ну во первых, ты станешь более дисциплинированным, во вторых ты забудешь слово и все от него производные «главный», и будешь доверять своей интуиции, в третьих ты станешь чуточку более самокритичным, и соответственно материал который ты будешь выдавать будет иного уровня.

Заметь я не сказал, более качественным. Я сказал именно то, что сказал. К сожалению, время на нас не работает. Время тоже количественное. А вот предмет часы – индивидуальное. Предмет как раз таки на нас работает, служа отличной приманкой к осознанию собственной незначительности.

Чем больше поэт говорит о своих стихах как о материале, или словах, тем он дальше от них. Говорить о своих стихах нужно как о живых растущих организмах, которые по мимо того что растут еще и плодятся и умирают как самые настоящие люди. Стихи это уже не люди, но еще и не Боги, они могут жить в нас, а могут и нигде не жить. Стихи не вправе убить нас, но вправе забрать у нас жизнь. Стихи это вибрация Севера, породившая Великую ночь.

Когда я говорю о своих стихах, я искрюсь. Искра вот определяющее слово для любой правильной деятельности, если не будет искры, не будет движения, будет лишь материал, который мертвым грузом будет лежать на душе автора.

Помнишь, как в самом первом посте я предложил тебе зайти за рамки читателя? Что же ты неплохо справился, поборов бег мысли заклинанием «семь». А что если я предложу тебе выйти за рамки автора?

И увидеть небо, увидеть горы. Лес, да пологий ручей.

Да тополя, в форме церковных свечей