Завхоз снова в игре!

― Мы снимем привязку Филча к Альбиону, то есть королевство не пропадет моментально, но так как король убит, то можно будет ввести сценарий гражданской войны. Королевство развалилось, титулы аннулировались сами собой, а игроки ничего не скажут. Им был дан шанс, но они его упустили — это нормально.

― И как мы сможем его убить игровыми методами? Заговор во дворце?

― Нет, атрибуты Власти и все связанное с ними у Филча зашкаливают, все альбионцы преданы ему, но у нас есть внешние источники. Всякие там Храмы Теней, с ассасинами, лиги ночи, задания игрокам и не игровым персонажам, за пределами Альбиона, там, где…

― Неважно. Понятно. Действуйте. И держите ситуацию с Альбионом и Филчем на особом контроле.

Глава 2

Борисов стремительно шагал по коридорам дворца, держа руку на Лобзике и не глядя по сторонам. Придворные кланялись, кто-то пытался подойти ближе, но охрана отпихивала. Доносились шепотки «король не в духе». Борисов знал, что вокруг нет врагов — спасибо Лобзику — но все же руки не убирал. Надежные и проверенные соратники изменились вместе с землей вокруг, стали мощнее, выше, сильнее, и Борисову требовалось время, чтобы разобраться.

В себе, в делах и в том, что вокруг происходит.

Все эти «дети богов» не слишком-то скрывались и постоянно болтали о вещах, знакомых Борисову по Земле. Причем он проверил на нескольких соратниках, включая Ханнали, те слышали нечто иное или просто не понимали, о чем идет речь, и по умолчанию считали, что дети богов беседуют о своих, божественных чертогах и землях, в которых проживают.

Магия, способная в мгновение превратить бесплодные скалы в цветущую столицу, населенную различными созданиями! Воистину божественная мощь, и дети богов — земляне? Тут что-то не сходилось, и Борисов был полон решимости выяснить, что именно. Раньше он не мог давить на «детей богов», от которых шли деньги и услуги… да и сейчас не особо мог, в преддверии войны с Темной Империей, но все же возможности его по сбору информации резко расширились.

Но это тоже могло подождать.

― Верховного мага ко мне, — отрывисто бросил он на ходу, — и главу разведки!

Раз уж магия создала ему целое королевство, да еще и с подданными, то там должно быть все, не так ли? Вон за окнами дворца целый город шумит, славит своего короля, который только что проскакал по улицам.

Впереди вышел кто-то, перегораживая коридор, и охрана сразу сомкнулась. Борисов не ощущал угрозы, сделал жест, и охрана отступила. Сзади недовольно проворчал что-то Архин, звякнул новеньким топором.

― Ваше Величество, — склонилась в глубоком приседе перед ним молодая женщина.

Украшенное драгоценностями платье оставляло открытыми плечи. Глубокое декольте в таком приседе являло взору Борисова все до самого пупка, а то и ниже, демонстрируя отсутствие нижнего белья.

― Я — герцогиня Альвийская, Джозефа Вастиас, и я взываю к вашему милосердию!

Это Борисову было знакомо — по Альбиону, настоящему Альбиону. Разве что там никто так глубоко не приседал и не пытался демонстрировать ему сиськи, зная, что можно нарваться на наказание от его пяти жен.

― Встаньте, — бросил Борисов, — и излагайте быстро.

― Мой муж, герцог Алонсо Вастиас, всю жизнь служивший вам верой и правдой…

Всю жизнь, отметил Борисов. Хогвартс тоже был создан таким, словно стоял тут не одну сотню лет, и дворец вокруг выглядел отнюдь не новым. С магией такого уровня точно шутить не стоило, но вот докопаться до причин и истоков следовало.

Было бы еще на все это время!

― … был убит скальными троллями! Они разоряют герцогство! Умоляю вас, Ваше Величество!

Выпрямившаяся герцогиня, которой на вид было лет двадцать, смотрела на Борисова преданно и с обожанием, призывно приоткрыв алый ротик. Даже глазками захлопала.

― Сейчас над моими подданными нависла гораздо большая угроза, — ответил Борисов прямо, решив не разводить политесов, — и дорога каждая секунда.

Герцогиня все поняла, убралась в сторону, еще раз присев напоследок и продемонстрировав оттопыренные молочные железы. Даже в старом теле Филча что-то шевельнулось.

― Добро пожаловать, Ваше Величество, — согнулась перед Борисовым в поклоне Мариэтта.