Заводь: Вековуха

А на следующий день жара стояла - страсть. С самого утра солнце палило, прогревая, как угли самовар. Мужики долго не показывались из своих нор, устали. Ближе к полудню не выдержала, и сказавшись Мирону, к реке пошла окунуться. Спустилась ниже по течению, к тихому месту, без быстрой воды, скинула сарафан и в воду ступила. Студеная! Проплыла немного - хорошо. Быстро пообвыкла и вода теплее казаться стала. От души наплескалась. На берег выбралась, рубаха мокрая, к телу липнет. Сразу, пожалуй, и не пойду, обсохну немного. Долго я сидела на берегу, а потом увидела человек из лесу выходит, и в мою сторону двинул. Я сарафан натянула, да заспешила нырнуть в ельник, скрыться. Оглянулась - Сенька кривозубый, за мной чешет.

- Постой-ка, девица, че скажу, - кричит. Не отвечаю, быстрее пошла. Пусть там, на месте говорит, среди всех. Догнал меня в два счета и схватил за руку: - Ты не оглохла ли часом, кому говорю?

- Пусти, закричу, - грозно предупредила я и дернула руку, а он снова схватил, крепче уже.

- Кричи, кто услышит, лес ведь кругом, - смеется он кривыми зубами, и за вторую руку хватает. Я пытаюсь отбиться, вырваться, а он вцепился, как клещ, да уронить меня пытается.

- Аааааа, отпусти, гад, - закричала я, дернулась, что есть мочи, у него только клок ситца, от рубахи, в руках остался. Побежала... Трех шагов не сделавши, догнал и уронил в траву. Навалился сверху, и давай мне сарафан задирать. Тут уж я и заорала во всю силу. Одной рукой мне рот затыкать принялся, бормочет, дышит в лицо противно. Я его скинуть пытаюсь, из всех сил и руками, и ногами работая. - Не надо, не надо, пусти, - начинаю я завывать, от того, что справиться не могу.

- Тише, тише, не брыкайся, - успеваю я разобрать, что говорит он, прежде чем сильная рука Антипа отбросила его с меня.

Я присела резко, колени обняв, сарафан на ноги натянула, слезы рукавом утираю. Испугалась так, что дрожу. Антип стоит между нами, ко мне спиной, в одной руке топор держит, а пальцы так сжимает, что побелели. Сенька, отброшенный в сторону, встал, бровь, разбитую вытирает.

- Духу твоего чтоб здесь не было! - сказал Антип.

- Да помилуй, Антип, стоит ли, из-за бабы то? - удивленно просит Сенька. - Сам не пользуешься, так другим хоть попользовать дай.

- Я сто раз не повторяю. Сгинь с глаз моих, покуда жив! - грозно рыкнул лютый. - Долю свою получишь, что заслужил, и вали.

- Приказчик какой! - ухмыляется Сенька. - Хорошо приказывать, когда топор в руке. Антип, поднял руку, швырнул топор, что он аккурат в ствол сосны воткнулся.

- Санька, а ну домой! - крикнул мне Антип, повернувшись вполоборота, и кулаки сжал. Я на ноги соскочила и растерялась куда бежать. Домой? Где он? Разберись вот! Дернулась, и опять замерла. - Ну..., чего замерла? К Мирону, говорю, беги. Одни мы поговорим.

Конечно, я бежать бросилась. А пока неслась, много чего в голове измыслила. Но главная дума, которая вытеснила все остальные, о том, что первый раз он меня, по имени назвал. Сердце стучало, норовя выпрыгнуть, толи от испуга, толи от радости.

Глава восемь.

Сеньку он все же прогнал, перед этим изрядно намяв бока, но и Антипу досталось. Вернулся он в грязной рубахе, зайдя сразу к Мирону, а мне обронил равнодушно:

- Выйди, нам потолковать нужно.

- Недалече будь, - крикнул мне Мирон, вдогонку.

Я послушно вышла. Мужики в карты играли за столом, громко споря, и не обращая на меня внимания. Я прошлась немного кругом, ища себе место для одиночества и покоя, вскоре найдя его. Большая, раскидистая ель в середине ствола раздваивалась, образуя два деревца. Ветви ее были крепки и начинались почти от низа. Забраться до середины почти не составило труда, благо с ребятнёй, будучи мальцами, проделывали это без счета раз. Один ствол почти прямо, горделиво тянулся ввысь, второй кренился, загогулиной, и только после, смотрел вверх. На кривой я оперлась спиной и уселась с удобством. Отсюда хорошо была видна часть занятой бандой территории, особенно землянка мужиков, но самое главное, что немного свесившись, крепче держась, можно было подглядывать за шалашом Антипа. Жаль не разглядишь что внутри - только вход. Но я знаю, что он часто сидел у шалаша, с какой-нибудь заботой: то точа нож, то чиня сбрую, на стоящем рядом чурбане. В последующие несколько дней я не раз сидела на этом дереве, развлекая себя наблюдением и мечтами. Если мне пришла охота, прятаться в своем укрытии, то я одевала свое старое платье, сберегая новый сарафан, от шершавого ствола ели, да смолы.