Заводная обезьяна

Иван Иванович, потупясь, заметил, что время, к сожалению, на исходе,  и ему пора возвращаться, но миссис Чароуз закричала,  будто  всему  Гибралтару известно, что советский пароход отойдет поздно ночью, а сейчас нет и трех, и она решительно заявляет, что не отпустит доктора, такого милого собеседника, и не стоит больше об этом говорить.     Иван Иванович осмотрел оружие и картины, изумляя миссис Чароуз глубиною своих познаний в истории  Гибралтара.  Затем  миссис  Чароуз  заговорщически подмигнула доктору и,  взяв  его  за  руку,  подвела  к  стенду  с  изрядной нумизматической коллекцией, отыскала советские монеты и долго объясняла, где какая монета, называя  гривенник  грайвэником,  а  Иван  Иванович  слушал  и кивал...    

Солнце  начало  припадать  к  земле,  когда  Айболит  вышел  из  музея. Разумеется, он быстро заблудился, то и  дело  упирался  в  какие-то  склады, обходил их, карабкался по узким улочкам-лестницам в гору  и  снова  упирался именно там, где вроде бы должен находиться пароход. Наконец, доктор пробился к воде и попал на рыбный рынок. Торговцы громко,  даже  громче,  чем  миссис Чароуз, выкрикивали неизвестные Ивану  Ивановичу  названия  сардин,  красных головастых ершей и еще каких-то  больших  рыб,  которых  продавали  кусками. Розовели горы креветок,  один  прилавок  был  залит  чернилом  каракатиц,  в корзине рядом скрипели усами лангусты. Иван Иванович даже  обрадовался,  что ему удалось так интересно заблудиться. С живым любопытством рассматривал  он прилавки, но не подходил близко, оберегая себя  от  настойчивых  приглашений рыбаков купить их добычу. Наконец он выбрался из лабиринта  рынка,  и  снова зашагал к порту, и снова попал куда-то не туда, улицы  были  совершенно  ему незнакомы. Доктор торопился, понимая, что его  опоздание  может  взволновать всех на траулере,  и  решил  наконец  самым  подробным  образом  расспросить первого  попавшегося  прохожего,  как  пройти  в  порт,  но  теперь  исчезли прохожие. Иван Иванович оглянулся на скалу и увидел Зыбина.    

Зыбин лежал долго. Кошка ушла. Потом он сел, отряхнул с  колен  пыль  и начал думать, что делать дальше. Ему  было  как-то  пусто  и  легко.  Только голова гудела. Голова была тяжелая, а тело, руки, ноги - легкие и как  будто немного не его. Словно он все отлежал. Он очень хотел думать, что ему дальше делать, но ничего у него не получалось. Потом  он  почувствовал,  что  хочет есть, и вспомнил о деньгах. Тронул карман  -  в  кармане  хрустнуло.  "Пойду поем", - подумал Юрка и встал.    

Он вышел на шоссе. Шел и все старался начать  думать,  что  ему  дальше делать, но тут почувствовал,  как  через  тонкую  подошву  полуботинок  жжет асфальт, и начал думать, какая жара, однако,- больше ни о чем.    

В придорожных кустах зашуршало,  громко  завозилось  что-то  маленькое, живое, мелькнула серая шерстка. "Кошка моя", - подумал Юрка,    

- Кис, кис, кис, - поманил он кошку, и  на  его  зов  из  кустов  мягко выпрыгнула обезьяна.    

- Ну, здравствуй, - сказал Юрка по-русски.    

- Здравствуй,- взглядом ответила обезьяна.    

- Как живешь? - спросил Юрка.    

- Спасибо. Так себе. А ты как?    

- Я очень плохо, - ответил Юрка.    

- Неприятности, да?    

- Да, большие неприятности, - подтвердил Юрка. - Понимаешь,  он  подумал, что я собираюсь удрать. Представляешь, каков подлец?    

- Да, неприятно, - отозвалась обезьяна.    

- Он подумал, что я и  каперты  поэтому  не  покупаю,  деньги  берегу, - продолжал Юрка, - а я искал сыну игрушку...    

 - Что теперь делать будешь?    

- Не знаю,- ответил Юрка.    

- Иди на траулер...    

- Мне очень, понимаешь, очень не хочется его видеть, - сказал Юрка.    

- Чего же ты хочешь?    

- Я хочу есть, - сказал Юрка. - А ты хочешь  есть? - Обезьяна  молчала.  Она сидела у обочины  шоссе,  тихо  перебирая  пепельно-розовыми  пальчиками,  и внимательно смотрела на Зыбина ласковыми и грустными глазами, только глаза и жили на ее острой старушечьей мордочке.    

- Ну, прощай, - сказал Юрка и пошел дальше по шоссе.  Он  прошел  метров тридцать и оглянулся. Обезьяна все сидела у обочины, склонив набок голову, и смотрела ему вслед.    

- Прощай! Спасибо тебе! - крикнул Юрка. Она ничего не ответила,  только смотрела на него ласково и грустно, Юрка прошел еще несколько шагов и  снова обернулся. Она все сидела и смотрела на него, хотела знать,  куда  он  идет. Юрка почувствовал, что надо идти к морю,  чтобы  успокоить  обезьяну,  и  он свернул в узкую улочку, бегущую вниз, к порту.