Заводное сердце. Девочка из ниоткуда

Длинные стволы проворачивались вхолостую. «Пехотинец» грузно лег на пол и пополз, скрежеща по мрамору медным животом. Снова поднялся на ноги и несколько раз ударил невидимого противника – кулаком и прикладом винтовки. А потом дернулся и замер, обратив свое бесстрастное лицо на Великого Магистра.

В ложе воцарилась тревожная тишина, которую нарушало лишь пыхтение парового ранца. Профессор Тихомиров прикрыл глаза и сцепил пальцы в молитвенном жесте. На его круглой лысине блестели капельки пота. Наконец Магистр подался чуть вперед и заговорил:

– Своей выходкой, Иван Андреевич, вы проявили чудовищную непочтительность к Хранителям Прогресса. Надеюсь, вы это осознаете. – Низкий голос Магистра звучал ровно, в нем не было ни единой ноты гнева или возмущения. Но профессор прекрасно знал, что скрывается за этим спокойствием.

– Я не имел намерения оскорбить… – пятясь к выходу, просипел несчастный.

Хранители, переговариваясь, начали рассаживаться по своим местам.

– Еще бы вы имели такие намерения, – усмехнулся Магистр. – Но речь сейчас не об этом. Ваш механоид…

Все голоса разом стихли.

– Да, почтеннейший Магистр, – затараторил профессор. – Принцип работы…

– Я вижу, вы воспользовались технологией Дементия Сумарокова. Паровой ранец в качестве источника энергии. И перфокарты, которые задают цепочку действий.

– Да, все верно! Я…

– Должен признать, вы продвинулись дальше, чем Сумароков. Его механоморты недолговечны и без Мастерства способны только открывать двери и махать шваброй. К тому же с этим обезумевшим кукольником невозможно сотрудничать.

– Ваше Превосходительство, – по лицу профессора пробежала слабая тень улыбки. – Я не заслуживаю столь высокой оценки.

– Не заслуживаете, – отрезал Магистр, и несмелая радость схлынула с лица Тихомирова. – Ваш пехотинец ни на что не годен. Разве что передать его в Альянс – пусть разработают механических горничных с похожим принципом работы. Для чего на поле боя нужна эта неуклюжая махина? Она ничего не видит и после нескольких минут бессмысленной беготни замрет в ожидании новой перфокарты.

– Но в моих планах, – воскликнул профессор, – продлить работу механоида! Сделать его полностью автономным! Я хочу снабдить его рецепторами, которые могут реагировать на противника!

– Вы слишком долго кормите меня обещаниями, Иван Андреевич, – отчеканил Магистр. – Мне нужна мощная и разумная армия. Машины, которые беспрекословно выполняют приказы. Мне все равно, как вы этого добьетесь, – в вашем распоряжении деньги, ассистенты из числа изобретателей Альянса, новейшие машины. И сырье, которым вы почему-то пренебрегаете. Казематы полны изменников, диссидентов и прочей швали, а вы все возитесь со своими железками! – Магистр ударил ладонью по столику, стоявший перед ним бокал вина со звоном покатился вниз и разбился на множество осколков.

По залу прокатился шумный вздох – Магистра редко видели таким рассерженным.

– Но позвольте, – отпрянул профессор. – То, о чем вы говорите… Это преступление! Речь о человеческих жизнях, я не могу на это пойти!

– Что ж… – Магистр оглядел Ложу, задержал меланхоличный взгляд на хронометре под потолком и снова повернулся к Тихомирову. – Видите ли, дорогой Иван Андреевич. Думаю, во всем этом есть моя вина – я не посвятил вас в свои планы, не поделился своим видением мира. Заставил работать вслепую. Это неправильно.

– Неправильно? – насторожился профессор.

– Именно так. И я говорю это всем, кто сейчас присутствует в ложе. Мы не должны забывать, куда мы идем, к чему стремимся. Вы видите этот хронометр, Иван Андреевич? Посмотрите на него.

Тихомиров повернулся к часам и с минуту смотрел на то, как вращаются, проступая из темноты, тяжелые шестерни, покачивается баланс, щелкает анкерное колесо.

– Это зрелище завораживает, не так ли? – продолжал Магистр. – Безупречный механизм. Сложный и одновременно удивительный в своей элегантности. Взгляните, как слаженно он работает. Каждая деталь – на своем месте. Шестерни, рычаги, пружина – созданы для того, чтобы выполнять именно ту работу, которую они выполняют. Разве это не восхитительно?

– Да, разумеется, – энергично закивал Тихомиров. С каждой секундой ему все больше делалось не по себе.

– Именно о таком мире я мечтаю, профессор. Уже четверть века я веду Гардарику к Прогрессу. К настоящему Прогрессу – а не к той смеси из лженауки и фарса, которая именовалась прогрессом раньше. И я считаю, что достиг определенных успехов. А вы как считаете, Иван Андреевич, – Магистр подался вперед, свет и тени расчертили узкое лицо, сделав его похожим на театральную маску, – я достиг успехов?

Профессор вздрогнул, выпучил глаза и закашлялся:

– Акхм… Ваше Превосходительство, вы…