Завоевание рая

Внутри это была выставка самых роскошных тканей, которые чередовались, переплетались и, сложенные искусной рукой, щеголяли одна перед другой: здесь были шелка, парчи, бархаты, кашемиры, ткани которых совершенно исчезли под шитьем. Потолок состоял из особой великолепной ткани, усеянной небесными светилами, которую называют чантара — луна и звезды.

На помосте стояло два трона, — один из слоновой кости и золота, другой, простой, с гербовым щитом из цветов. Над ними возвышался балдахин в виде зонтика; он был обшит бахромой из жемчуга; по бокам с него свешивался до земли серебристый газ, весь трепетавший от драгоценных камней. Два гигантских павлина из чеканного золота, эмали и сапфиров поддерживали клювами его блестящие складки.

Субоб сел на трон из слоновой кости. Его окружили принцы и вся знать Декана. Вдруг раздались пушечные выстрелы с таким усиленным грохотом, что индусские вельможи побледнели и задрожали от страха. Эти оглушительные залпы означали прибытие французского губернатора. Через отверстие палатки видно было царственное шествие: копейщики с белыми значками, украшенными золотом, эскадроны гренадеров, мушкетеры со знаменами, усеянными лилиями. Затем показался сам Дюплэ верхом, окруженный своим генеральным штабом; а за ним, на спине слона, немного склонившись, развевалось французское знамя, отороченное золотой бахромой; на древке, под копьем, виднелся белый шарф. Рядом с этим знаменем красовался Мамурат, который Музафер разрешил Дюплэ водрузить, как самому себе.

Двенадцать слонов везли на себе целый оркестр, состоявший из кимвал, флейт, гобоев, труб, игравший военный марш «Филидора»; по временам пушки примешивали к нему свой грохот. Дюплэ сошел с лошади и направился к палатке; барабаны забили зорю, солдаты сделали на караул, топали ногами и кричали «ура».

Губернатор поспешно подошел к субобу, поклонился ему и подал на платке из алансонских кружев обычную дань в двадцать золотых могуров. Он присоединил к ней дорогие подарки; но Музафер-Синг встал и, взяв Дюплэ за руку, повел его ко второму трону.

— Сегодня не мне будут воздаваться почести Нуссура, а тому, кому я обязан своей славой, — сказал он.

Тогда набобы, вельможи и все царские офицеры подошли к Дюплэ один за другим и подали ему с поклоном подарки. Вскоре у его ног нагромоздилась целая гора сокровищ: роскошные золотые вещи, венцы, ожерелья, перевязи из драгоценных камней, золотые блюда, кувшины, тазы, самые великолепные принадлежности вооружения, кинжалы, щиты, лагорские, цейлонские и кашемирские мушкеты, все чеканной работы, украшенные драгоценными камнями; золотые каски с султанами из жемчуга; персидские набедренники и нарукавники, латы из носороговой кости, наконец, любопытная броня из чешуек броненосца, отделанная золотой резьбой, бирюзой, гранатами. Дюплэ прикасался к каждому подарку, который ему подносил, в знак того, что он милостиво принимал его. И эта куча богатств росла у подножия помоста, рассыпаясь с гармоническим звоном.

Когда все это кончилось, царь встал и, в сопровождении нескольких камергеров, подошел к губернатору.

— Теперь моя очередь поднести тебе подарок, — сказал он.

И, взяв из рук одного камергера великолепное платье, он сам надел его на Дюплэ, застегнув пояс, на котором висела сабля с блестящей рукояткой, и вручил ему щит и меч. Затем он сказал сильным, громким голосом, чтобы все его слышали:

— Эта царская одежда, мой возлюбленный брат, была пожалована моему деду Низам-эль-Мульку падишахом Ауренг-Саибом; и великий император как бы сам дает ее тебе. Во имя Могола, нашего государя, я провозглашаю тебя теперь карнатикским набобом. Ты будешь властвовать над всей областью, которая простирается от юга Шишены до мыса Коморина. Кроме того, я жалую тебе в удел город Вальдаур с его угодьями; это будет собственность твоя и твоих потомков. Я прибавляю к доходу с этих владений пенсию в двести сорок тысяч ливров, и подобную же я назначаю бегуме Жанне. Я повелеваю, чтобы во всей южной Индии ходила только монета, отчеканенная в Пондишери. Получи также от меня, мой брат, согласно обычаю, новое имя Багадура Зафер-Синга, т. е. Льва Победы, и титул «мунзуба», командира семи тысяч лошадей. По твоему желанию, я признаю владычество французской компании над Музулипатом и Яноном и расширяю ее владения до Карикала.

Субоб снял свою царскую чалму и надел ее на голову Дюплэ, а на себя надел его треуголку.

— Во имя всеблагого и милосердного Аллаха, — прибавил он, — я клянусь считать себя всегда твоим вассалом и не разрешать ничего, ни даже милости без твоего согласия.

Дюплэ встал, в свою очередь, сильно растроганный.