Завоевание рая

— Французский батальон! — повторил Насер, как бы плохо понимая, что ему говорили. — Подай мне кувшин свежей воды, — прибавил он.

Визирь налил воды в медный таз, царь несколько раз окунул туда свое лицо.

— Французский батальон! — повторил он потом, совсем проснувшись. — Невозможно, чтобы он шел атаковать нас, потому что я, как ты хорошо знаешь, написал Дюплэ, что готов заключить мир и согласен на все его условия.

— Да, свет наших очей, но ты так долго собирался отослать свой ответ, что он, наверное, придет слишком поздно.

Атабек говорил спокойным голосом, в котором Насер усмотрел иронию. Он повернулся к нему и гневно закричал:

— Клянусь Аллахом! Визирь Шах-Аббас-Хан, можно подумать, что тебе нравится дразнить меня, напоминая мне о моих ошибках.

— Твое величество ошибается, — сказал Шах-Аббас по-прежнему спокойным голосом. — Я хочу только предостеречь твое величество от заблуждений, которые повлекут за собой твою погибель.

— Говорю тебе, что эти французы — не что иное, как горсточка пьяных людей.

— Между тем их ведет победитель Женжи.

— Ну так что же? Не думает ли он победить такую армию, как моя? Отдай приказание снимать лагерь, и поспешим раздавить эту дерзкую мошкару, которая хочет броситься в пасть льва.

Набобы дали французским начальникам проводника, чтобы указать им место, где были расположены войска под непосредственной командой Насер-Синга; их нужно было победить до восстания вассальных армий, так как набобы хотели действовать наверняка.

Батальон быстро подвигался в утренней прохладе, полный воодушевления.

Войсками командовали Бюсси и де ла Туш, так как д’Отэйль страдал от приступа подагры. Маленькая армия состояла из восьмисот французов, трехсот сипаев и десяти походных пушек. Толпа врагов, которую они должны были одолеть, занимала площадь больше четырех миль.

Передовые посты были рассеяны в одну минуту; и французы направились прямо на артиллерию Насер-Синга, за которой стояло двадцать пять тысяч человек пехоты.

Сейчас же завязалась оживленная битва.

Быстрота пушечных выстрелов была главной силой французов. Она мешала бешеному натиску неприятельской кавалерии прорвать ряды и позволяла нападающим шаг за шагом двигаться вперед, прикрываясь очень тяжелой для врагов ружейной пальбой.

Таким образом французы дошли до артиллерии черных, которая вскоре замолчала; они бросились вперед.

Отряды войск отступали перед шпагой героя Женжи. Они рассеивались и бежали. Но другие сменяли их: набобы и раджи, верные Насер-Сингу, являлись последовательно на место действия; и беглецы, построившись вновь в арьергарды, возвращались. Однако ничто не заставило дрогнуть неустрашимую колонну, которая медленно, но верно овладевала местностью, противопоставляя невозмутимое спокойствие и полную дисциплину беспорядочному натиску мусульман.

Так уже более трех часов длилась ожесточенная борьба; наконец французы достигли победоносно центра лагеря.

Солдаты остановились передохнуть, утомленные, но полные радости, что им удалось справиться с такой сильной армией. Они отирали лбы, на которых пот мешался с пудрой, как вдруг заметили сквозь разорванные линии индусов отряд всадников и пехоты, который приближался в боевом порядке, под звуки цимбал и барабанов, и которому не было конца.

Послышались унылые восклицания. Как! Неужели нужно было победить еще и эту армию? Молодцы так много стреляли, что ружья жгли им пальцы, не говоря уже о том, что руки устали нести оружие.

Но вот у де ла Туша вырвался радостный крик и, указывая шпагой на слона, в центре новой армии, который возвышался над всадниками, он вскричал:

— Радуйтесь, ребята! Это ваши союзники. Разве вы не видите французское знамя в руках черного воина, что сидит на спине этого слона?

Раздались восторженные крики — и французы с новыми силами бросились навстречу своему знамени.

Между тем Насер-Синг сидел в своей палатке, далеко от поля сражения, окруженный стражей и визирями своего двора, и принимал посланцев, которые ежеминутно простирались на пороге, отдавая отчет в битве. Но они скрывали правду из страха к царю и пересыпали свою речь бесконечными похвалами Божественной Тени.

— Пусть поспешат уничтожить горсточку этих пьяниц, и чтобы о них больше не было речи! — повторял субоб.

Между тем известие об истреблении их не приходило. Несмотря на страх, посланцы должны были признаться, что победа заставляла себя ждать и что французы так же живучи, как и акула-людоед, сердце которой, будучи вырвано, бьется в течение трех дней. Но они говорили, что французы будут скоро раздавлены, истолчены в порошок и выпиты, как несколько капель воды, лучезарным царским величеством.

Вдруг вошел умара, покрытый пылью, крича, что субоб в опасности: армия постыдно бежала, и победители находятся всего в нескольких саженях.

Насер привскочил с бешеным рычаньем.

— Что же делают вассальные принцы? — вскричал он.

— Войска набобов канульского, кадапского и других еще не выступали до сих пор, — сказал умара.