Завоевание рая

— При малолетних детях что станется с государством от беспорядочного во всех смыслах регентства? Ежедневно будут происходить заговоры и возмущения, и нельзя будет устроить ничего прочного; тогда как при Салабет-Синге, одном из самых близких наследников трона. ты обеспечишь мир Декану. Не нужно колебаться, сын мой, умоляю тебя, эта жертва зачтется тебе.

— Верно служить своей стране не значит приносить жертву, — гордо сказал Бюсси, раздраженный тем, что угадали его мысли. — Разве я колебался? Это было, пожалуй, только инстинктивное чувство, подобно минутному возмущению тела против смерти, признаваемой умом, которое испытывает осужденный. В каком положении находится армия?

— В сильном волнении, — сказал визирь. — Слышишь этот шум? Умары испытывают сильнейшее беспокойство. Но все ждут решения французского командира. Если он отступится, решено произвести погром, потому что они не знают, кто будет теперь платить солдатам.

— Так поспешим же! — сказал Бюсси. — Пусть соберут умаров и весь совет.

Час спустя он покинул диван и в сопровождении своей почетной стражи направился с великим визирем к палатке Салабет-Синга.

Бюсси был так бледен и так торжественен, что молодого человека охватило чувство страха, когда он вошел.

Он быстро встал, вопросительно и с беспокойством глядя на него.

Маркиз низко поклонился.

— Сайэ-Магомет-Хан, Асэф Даула, Багадур, Салабет-Синг! — произнес он твердым голосом. — Именем французского губернатора Индии, почетного набоба Карнатика, именем дворянства, умаров и всей индусской армии провозглашаю тебя королем Декана.

Приблизившись на несколько шагов, он опустился на колени перед принцем и поцеловал ему руку.

Салабет, весь дрожа, удержал его, устремив на него изумленный взгляд.

— Ты! — бормотал он. — Ты делаешь меня царем! Так, значит, ты не забыл нашего союза? Я — субоб! Это предчувствие толкало меня к тебе, внушая мне такую живую симпатию. Но я вижу это во сне, не правда ли? Великий визирь, скажи мне, пожалуйста, не сплю ли я?

— Победа царю! — воскликнул брамин. — Пусть твое величество прислушается — и услышит, что народ уже приветствует тебя.

Слух распространился, и действительно с улицы слышны были крики: «Ура!»

— Возможно ли! Я король! — бормотал Салабет-Синг. — Томление плена внезапно сменилось блеском трона. Это слишком сильное волнение давит меня… Ах, Бюсси! Я умираю! — воскликнул он, взмахнув в воздухе руками.

Бюсси подхватил его на руки. Он был без чувств.

— Сын мой! — сказал Ругунат-Дат, подходя к Бюсси. — Этот принц, слабый и впечатлительный, как женщина, будет мягким воском в наших руках и послушным орудием. Его признательность никогда не ослабнет; и с этих пор я провозглашаю тебя настоящим царем Декана!

Глава XXIV ДВОРЕЦ

Салабет-Синг торжественно вступил в Аурангабад; прошел уже месяц, а блестящие празднества по случаю его восшествия на престол все еще продолжали очаровывать всю область Голконды.

Под предлогом лучшей охраны города, на самом же деле, чтобы ежеминутно грозить ему своими пушками, Бюсси поместил свою маленькую армию в крепости, господствовавшей над страной. Во избежание всякого насилия он ввел среди солдат строгую дисциплину, чтобы поддержать в глазах индусов достоинство и значение французского воина. Но внутри крепости не было жилища, достойного того положения, которое должен был занять любимец царя, и Салабет предоставил себе удовольствие избрать ему резиденцию по своему вкусу.

Однажды, когда Бюсси сидел с Кержаном, его помощником в этом походе, к ним величественно подошел дворцовый хаджиб, постукивая о землю своей высокой серебряной тростью.

— Что нужно этому церемониймейстеру? — сказал Кержан.

Это был старец в роскошном платье: на голове у него был красный тюрбан, вышитый золотом; борода его была выкрашена пурпурной краской. Приложив руку ко лбу, он поклонился маркизу и сказал:

— Да здравствует властелин нашей судьбы! Угодно ли тебе следовать за мной, согласно желанию царя, туда, куда я должен отвести тебя?

— Здравствуй и ты! — сказал Бюсси. — Я покорнейший подданный его величества. Пойдемте со мной, Кержан, — прибавил он, обращаясь к своему другу. — Посмотрим, какой нам готовят сюрприз.

Во дворе их ожидала многочисленная свита, среди которой господствовало страшное смятение. Молодые люди вскочили на лошадей; хаджиб сел в свой паланкин; но трудно было восстановить порядок и вновь построить шествие. Выставившись наполовину из носилок, хаджиб размахивал руками и кричал во все горло; но его распоряжения терялись среди криков, топота и ворчания слонов, недовольных соседством лошадей, присутствие которых всегда раздражает их. Наконец порядок восстановился и шествие двинулось.

— Как! — сказал Кержан. — Царские кимвалы, герольды, слоны! Это великолепнее, чем у великого визиря.

— Если бы нужно было торопиться, то это была бы очень стеснительная обстановка, — сказал маркиз, смеясь.