Завоевание рая

Одна баядерка принесла золотую кадильницу, а другая полила горящие угли благовониями, которые тотчас же закурились. Принцесса кадила несколько времени, затем, пока звучали тамбурины и женщины пели торжественный гимн, она несколько раз обошла вокруг молодого человека, с поднятыми вверх ладонями, прикладывая ко лбу большие пальцы.

Бюсси жил в воображаемом Индостане; он вспомнил Рамайяну и с гордостью сознавал, что ему известно имя воздаваемых ему почестей «прадакшина».

Потом они вошли в покои, и, чтобы на минуту отдалиться от толпы рабов и пажей, Лила провела его на террасу, откуда видны были многие здания дворца.

— Наконец-то! Дай мне твою руку, дорогая сестра, — вскричал Бюсси. — Все обряды исполнены относительно посланника, но брат, в свою очередь, требует сердечного приветствия.

— Будем осторожны! — сказала она, позволяя ему тихонько поцеловать руку. — Не забывай, что мы видимся в первый раз.

— Знает ли царица, кто посол субоба?

— Она знает, и это, я думаю, смягчает горе, которое причиняет ей цель посольства.

— Она действительно сильно огорчена?

— Мысль потерять свою независимость ей ненавистна, и, если ее сердце несвободно, она должна страшиться, как смерти, этого союза.

— Ах, Лила! Твой нежный голос всегда утешает меня. Ты постоянно стараешься успокоить мою тоску. Но пусть! На этот раз счастье жить много дней около нее, быть в ее дворце, видеть и слышать ее так велико, что я не хочу думать об отчаянии, которое наступит потом и будет концом всему.

— Я вполне разделяю эту радость, это торжество твоего чествования, как равного, — сказала Лила. — Твоя слава уничтожила все предрассудки! Ах, ты можешь гордиться, потому что победа далась не легко!

— Она также и твое дело, моя великодушная союзница, и я чувствую больше благодарности, чем гордости.

— Урваси наконец призналась, что ей стыдно за свой первый прием, и это должно заставить тебя забыть его, — сказала принцесса. — Но я не могу дальше оставаться с тобой. Имей терпенье! Завтра будет торжественный прием посланника, а потом пойдут празднества, во время которых ты будешь свободно видеться с ней.

Она протянула руку по направлению к одному месту дворца.

— Наблюдай за той террасой, над которой развеваются флаги. Там появится царица для вечерней молитвы, и ты можешь увидеть ее. Она последняя прощается с заходящим солнцем.

— Как ты добра, что предупредила меня! — сказал он, пожав ей руку. — Какое великолепное сокровище — сердце, подобное твоему!

Лила взглянула на него печальным взором и подавила вздох.

— Пойдем, пора вернуться! — сказала она.

Он последовал за ней, с сожалением оставляя эту террасу и бросив тревожный взгляд на солнце, которое уже касалось горизонта.

Залы еще были полны царедворцев и неподвижных пажей; они сложили на груди руки и как будто чего-то ждали.

— Господин! — сказала принцесса, снова принимая важный тон. — Ты здесь хозяин, приказывай! Твои желания будут для нас милостью. Мы твои рабы и рабы твоей свиты.

— Отпусти их с любезностью, — прибавила она тихо. — Иначе они никогда не уйдут.

Как только Бюсси остался один, а Наик занялся своим делом, он вернулся на террасу и, опершись о лепные перила, принялся наблюдать.

Толпа, весело болтая, медленно выходила из дворов дворца, которые она наполнила вслед за свитой. Женщины, более любопытные, зашли дальше всех и теперь уходили немного смущенные, общипывая свои гирлянды. У многих щеки были раскрашены желтой краской, «горочаной», которую находят в голове коровы. Женщины красиво закутывались в свои полотняные, шелковые или кисейные шали. Последние состояли из большого куска цельной материи, который обертывается вокруг тела, закрывая одно плечо и обхватывая талию, а второй конец иногда служит покрывалом. В сильно проткнутых ушах были продеты золотые кольца; «мукути», вдетый в ноздри, обрамлял их рот, а иногда его тонкое кольцо, украшенное жемчугом, доходило до груди. На щиколотках ног и на кушаке звенели бубенчики; у всех губы были выкрашены бетелем; на лбу были значки, обозначавшие религиозную секту, к которой женщины принадлежали: тройной полумесяц, выкрашенный шафранной краской, обозначал поклонниц Сивы; две желтые полосы, изображавшие Ганг, — поклонниц Вишну. Вместо мукути у последних в ноздри была продета цепочка из раковин.

Много духовных особ пробиралось мимо медленными шагами с важным видом, сопровождаемые поклонами своих приверженцев и презрительным взглядом прочих. Чтецы Пуран, в шапочках, посыпанных сандаловым порошком, несли под мышкой священные книги, завернутые в коврики, которые они расстилали во время чтения на перекрестках, где собирались слушатели. Другие, посыпанные пеплом, со знаком Сивы на шее и с собранными в пучок волосами, несли в руках, вместо чаши, полчерепа. Некоторые из них, с длинными бородами, были одеты в желтые рубашки, сверх которых были накинуты шкуры черных антилоп. Многие опирались на высокие бамбуковые палки или потрясали луками, украшенными павлиньими перьями и колокольчиками.