Завоевание рая

— Увы! Неужели она умерла? — сказала она. — Она бела, как жасмин, а губы ее бесцветны.

— Не произноси роковых слов! — воскликнула Лида. — Наше горе и так велико.

— Неужели такое несчастье выйти замуж за принца, который, говорят, очарователен, и стать самой могущественной царицей Индостана?

— Конечно, если для этого нужно лишиться свободы и стать рабой мужчины.

— Разве падишах Жеган-Гюир не был рабом Нур-Жеганы?

— Это была мусульманка, да к тому же Свет Мира не была рождена царицей. Но в конце концов, может быть, наша госпожа лишилась сознания от радости. Придет ли наконец этот Абу-аль-Гассан? — нетерпеливо прибавила она.

— Вот он! — сказал, входя, запыхавшийся доктор. — Я бежал, но дворец велик.

Одним движением он удалил перепуганных женщин, которые толпились в комнате, и оставил только двух принцесс.

Он положил несколько подушек за спину все еще неподвижной царицы, потом открыл маленький ящичек, выложенный мозаикой из слоновой кости, в котором заключались широкие и плоские драгоценные камни.

Затем, по способу Аль-Тейфаши, который знал тайные свойства камней, он положил на грудь Урваси рубин, чтоб возбудить деятельность ее сердца; ее стан он опоясал бриллиантовой нитью, чтобы предупредить страдания желудка; на лоб он положил большой изумруд, который должен был успокоить нервное возбуждение, и бусы горного хрусталя, которые обладают способностью отгонять дурные сновидения. Потом он несколько раз приложил к ее векам бирюзу конической формы: нежное прикосновение этого камня было полезно для зрения.

Спустя несколько минут царица пришла в себя.

— Ах, слава драгоценным камням! — воскликнула Мангала. — Они украшают нас и излечивают!

— Что это? Слабость? Жара, не правда ли? — спросила Урваси, томно глядя кругом.

Но царица сжала руку Лилы в знак того, что она вспомнила все.

— Тебе нужно отдохнуть, украшение мира! — сказал доктор, предлагая ей выпить из золотого кубка несколько глотков эликсира. — Выпей это и постарайся заснуть, чтоб окончательно выздороветь.

— Да, я очень устала и хочу спать. Помахай на меня веером, Лила.

Лила пошла за веером из перьев и сделала знак Абу-аль-Гассану, чтобы он увел Мангалу.

— Если милостивой принцессе будет угодно последовать за мной, — сказал он, кланяясь последней, — я дам ей еще несколько наставлений, чтобы окончательно вылечить нашу возлюбленную царицу.

Мангала, видя, что Урваси засыпает, без сожаления последовала за доктором. Едва она удалилась, царица поднялась; глаза ее лихорадочно блестели.

— Лила, ведь это не сон? Царский посланник должен приехать?

— Увы! Это несомненно.

— Ну, так пусть он нас не найдет здесь. Если ты любишь меня, следуй за мной: я хочу убежать и спрятаться в лесу.

— В лесу! — с ужасом вскричала Лила. — Как! Ты предпочитаешь сделаться жертвой хищных зверей, нежели стать женой молодого и могущественного царя? Бедный мой друг! Я думала, что ты примирилась с этим неизбежным несчастьем.

— Это было так, но теперь этого нет, — нервно сказала царица. — Это было бы невозможной пыткой в данное время.

— Почему же теперь это более невозможно, чем прежде? Ведь твое сердце непроницаемо, как алмаз, и осталось таким же холодным, как он.

— Мое сердце! Кто может знать, какой яд сжигает его? — сказала Урваси, нахмурив брови.

— Я, я знаю! — воскликнула Лила. — А, злая! Зачем ты так долго скрывала от меня то, что я знала раньше тебя?

— Как! Что ты знаешь?

Она схватила принцессу за руки, остановив на ней взгляд, полный тоски и гнева.

— Любовь нельзя спрятать, хотя бы она скрывалась за сотней покровов.

— В таком случае, смерть — мое единственное прибежище, если я не могла сохранить в тайне такой позор! — воскликнула царица.

— Как ты жестока ко мне, которая страдает тем же недугом. Но я горжусь моими страданиями, — сказала Лила. — Однако как же это возможно, чтоб тебя могла унизить любовь к человеку, пришедшему из далеких стран, в несколько лет наполнившему Индостан своей славой и провозгласившему твоего жениха царем?

— К неверному!

— Ах, царица! — вскричала Лила. — Ругунат-Дат открыл мне тайну браминов. Он сказал мне слова посвящения, которые гуру говорит шепотом только самым ученым; и если бы я не боялась нарушить клятву…

— Скажи мне эти слова, я хочу знать их.

— Ну хорошо, вот они: «Подобно Сурьи, который, под различными именами, есть дневное светило мира, которое зовут Брамой, Ормуздом или Аллахом, так и Он — везде Он».

— Я боюсь углубляться в смысл этого богохульства, — сказала Урваси, отвернувшись.

— Наоборот, это — божественная истина.

— Это не мешает мне отчаиваться, что я не сумела защититься от такой пагубной любви. Ах, Лила! Чего я ни делала, чтобы уничтожить это коварное чувство, которому наше сердце служит колыбелью! Но я подобна матери, которая решилась убить своего ребенка. Она хочет задушить его и в то же время ласкает его; она думает, что он умер, а он улыбается ей!

— Дай теперь волю твоему чувству! — сказала Лила, привлекая ее к себе. — Не сопротивляйся больше потоку, который разбивает все препятствия; он приведет тебя, быть может, к счастью.