Завоевание рая

Они проехали шагом через просыпавшийся город. Множество жителей спускалось по лестницам к реке, чтобы совершить свое утреннее омовение; женщины распускали свои длинные волосы. Открывались базары; по ним уже бродили нищие монахи, собиравшие милостыню; быки браминов, прекрасные животные с вытравленной эмблемой Сивы на бедре, медленно прогуливались или расхищали выставку торговцев зернами, и последние не смели прогнать их, ни даже выказать малейшее неудовольствие.

Гонцы, вооруженные серебряными булавами, расчищали дорогу царице. Всадники выехали южными воротами и, промчавшись под сводами, доскакали до стеклянной галереи, которая казалась бесконечной.

— Ах! — воскликнула Лила со счастливым вздохом. — Мы похожи на птиц, которые летят на свободе и далеки от всякой принужденности!

Бюсси смотрел на царицу, которая, склонив немного голову, улыбалась ему с бесконечной нежностью; потом этот прекрасный воин смутился, опустил глаза и, казалось, был сильно занят отвязыванием своего золотого лука от седла, где он был прикреплен.

— Все на свете, кто взглянул бы на нее в таком виде, назвали бы ее воплощением любви, — сказал маркиз Лиле.

Урваси кончиками пальцев взяла через плечо стрелу, оперенную перьями попугая.

— Берегитесь! — вскричала принцесса. — Ужасный Кама-Дэва натянул свой лук и полетит стрела, в которой яд смешан с амброзией!

— Я больше не боюсь торжествующего бога, — сказал Бюсси. — Он так изранил меня всего, что пусть-ка попробует найти еще место хоть для одной раны.

— Никому не надо бояться, — сказала Урваси, смеясь, — даже птицам и белкам, которые населяют цветущие кусты и деревья.

— Твоя жертва, должно быть, один из бессмертных, — сказал Бюсси, глядя, как царица натягивала тетиву лука с неподражаемой грацией.

— Нет! — сказала она. — Прежде это были пантеры и птицы, но теперь кровь пугает меня, и я охочусь только на цветы.

Стрела полетела, и цветок, срезанный на стебле, упал с высокой лианы.

Один из пажей соскочил с коня и поднял его. За этой жертвой последовали другие; это был как бы дождь цветов, и корзинки наполнялись. Иногда цветок, пронзенный в середину, осыпался.

— Ах, неловкая! — восклицала царица. — Я его убила.

Маркиз любовался ею в лихорадочном восхищении, каждое ее движение открывало ему новую прелесть и было для него так же сладко и утешительно, как ласка.

Она отклонялась назад, чтобы лучше целиться, нагибалась вбок, опускала длинные ресницы своих внимательных глаз, расставляла руки, затем, когда стрела была пущена, улыбаясь, опускала их. Ее арабская лошадь цвета персика слушалась малейшего движения ее колена или тихо сказанного слова.

— Что же, ленивец! — вскричала царица. — Ты не хочешь подражать мне?

— У меня нет лука, — сказал Бюсси.

Принцесса Лила протянула ему свой.

— Я так неискусна, — сказала она, — что не смею употреблять его, потому что боюсь ранить птиц.

— Я никогда не имел дела с этим оружием!

— Скажите, какая гордость! — вскричала царица, смеясь. — Этот герой боится быть побежденным.

Бюсси быстро взял лук и стрелы, которые ему протягивала Лила, потом пустил свою лошадь вперед, ища глазами цветок, чтобы попасть в него.

Урваси, любопытствуя, догнала его, оставив Лилу позади с Арслан-Ханом.

Лила следила за ними мечтательным взором.

— Кто мог предвидеть, — сказала она умаре, — что мы увидим когда-нибудь этих смертельных врагов бегающими вместе в таком нежном согласии, забавляясь цветами с детской радостью?

— Ты вспоминаешь, как и я, другое утро, принцесса, не правда ли? — сказал Арслан. — То, когда мы присутствовали при первой битве, у Мальяпора, французов с моголами, когда я спустился к городу, чтобы узнать, находится ли среди сражающихся человек, которого мы ненавидели.

— Да, — сказала Лила. — Я подумала об этом, когда сегодня мы снова соединились около этого самого человека, жизнь которого стала нам так дорога.

— Конечно, — сказал мусульманин, — теперь я люблю его и любуюсь им, и жизнь моя принадлежит ему.

— Если ты его так любишь, следи хорошенько за ним, заклинаю тебя, — сказала принцесса с помрачившимся взглядом. — Так как ты теперь приставлен к его дому, ты его совсем не покидаешь; ну, так остерегайся всего. Ему еще угрожают измена и убийство, потому что я очень боюсь, что у царицы не хватит ни решимости, ни, может быть, силы предупредить их мощным проявлением власти.

— Вся опасность заключается в том бессовестном министре, не правда ли? — вскричал Арслан, преисполненный негодования. — Это чудовище с гнусной зеленой физиономией, который живет только жадностью, этот скорпион, эта ядовитая змея! Почему не употребить против него то оружие, к которому он сам так охотно прибегает?