Завоевать сердце гения

Запах его кожи сводил с ума. Он держал меня крепким захватом, и даже спиной я чувствовала, как напрягались и перекатывались мышцы на его груди, и одно только это безумно распаляло фантазию о том, какими крепкими могут быть его объятия, если только удастся заполучить их.

– Требуете крепкие мужские руки? – процедил Маккамон.

– Да!

– Отлично, – его голос сочился ядом. – А пока идите за мной.

Он отпустил меня, обошел лестницу, но у дверей, ведущих в кабинет, повернул налево и распахнул дверь в ничем не примечательную комнату.

– Здесь темно, – сказала я. – Вы же не предлагаете мне оставаться одной и в кромешной темноте?

Он молча протянул мне фонарик.

– А вы?

– Это мой дом, управлюсь и в темноте. К тому же у меня наверху есть стационарный фонарь мощнее этого. Спокойной ночи.

Он оставался вежливым даже теперь, когда внутри весь клокотал от ярости. Что я такого сказала? Не понимаю.

– Спокойной ночи, мистер Смотреть Можно, а Трогать Нельзя! – процедила я и захлопнула дверь прямо перед носом Маккамона.

⁂

Адреналин в крови аж зашкаливал. Подсвечивая себе фонариком, я разделась и прошла в душ. Тщательный осмотр комнаты пришлось отложить до лучших времен, когда появится электричество. Что-то оно запаздывало на этот раз…

В душе я выкрутила кран на минимум, но пришлось признать, что ледяная вода не помогает. Хотя меня и трясло от холода.

Халат был на несколько размеров больше и таким тяжелым, что я просто обмоталась полотенцем и в таком виде рухнула на постель. Боже, как я мечтала о том, чтобы стоило мне закрыть глаза, я сразу заснула, но нет.

Опьянение уже прошло и надеяться, что меня волшебным образом срубит, было глупо. А еще страшно бесила тишина. Такая, что аж в ушах звенело. Собственное сердцебиение казалось громоподобным. Дыхание – оглушало, из-за чего хотелось дышать тихо-тихо, но как добиться этого в такой тишине?

И вдобавок ко всему заурчало в животе. Заснуть на голодный желудок – идея полностью провальная, поэтому поворочавшись еще полчаса, я решила, что где кухня – знаю. А там и холодильник. И если гений занят своей мазней, а у Томаса выходной, то я прекрасно могу перебиться парой сэндвичей и это останется никем не замеченным.

Подхватив фонарик, я решила добираться до кухни тоже босиком. Хотя не прочь была пошуметь каблуками. Тишина действовала на нервы, как в фильме ужасов.

Так в полотенце я и вышла из комнаты. По-прежнему ни звука. Боже, он даже работает в тишине? Надеюсь, он хотя бы насвистывает?

На миг остановившись возле лестницы, я поглядела наверх, в сторону льющегося желтого света. Очевидно, тот самый более мощный фонарь.

Ничего. Как будто наступил апокалипсис, одна я ничего не знаю на этом богом забытом сорок втором этаже.

– Собрались сбежать в одном полотенце?

У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. От страху я сжала полотенце так сильно, что почувствовала, как оно, ослабев, стало сползать ниже.

Черт возьми!

– Вы меня напугали, – пробормотала я, силясь удержать полотенце на месте.

Фигура Маккамона выделялась на фоне чистого темно-синего неба. Он стоял у панорамного окна во всю стену в глубине холла, чуть поодаль от него стоял диван и несколько кресел вокруг чайного столика.

Он был слишком далеко, да еще и в темноте, чтобы я могла разглядеть выражение его лица.

– Только не начинайте, ладно? Знаю, вы просили меня не покидать комнату, но…

– Но вы никогда не поступаете так, вам велят, верно?

– Совсем нет. Я почувствовала голод. И решила перекусить.

– В полночь?

– А что такого? Нормальное время для небольшого перекуса.

– Пункт пятый, мисс Стоун. Отныне вы потребляете пищу строго по режиму и в отведенное для этого время.

Не веря своим ушам, я в два счета пересекла холл и остановилась рядом с ним.

– Да что вы себе позволяете?

– Только то, с чем вы согласились, поставив свою подпись.

Он не смотрел на меня, только на темный город за окном. В том, какой была его поза и его общий вид, вся моя воинственность куда-то исчезла в два счета. Это сколько же он тут стоял сам, да в тишине и темноте, глядя на город внизу? Он и теперь стоял не шелохнувшись. Все в его позе прямо-таки кричало об одиночестве и отшельничестве.

Тысячи гневных слов о том, что я могу сама решить, когда и чем мне питаться, испарились. Я замерла, глядя на его красивый ровный профиль, крепко сжатые губы. Руки, были сложены на груди, ноги широко расставлены. Он был невероятно, черт возьми, красив, и теперь-то во мне точно не говорил алкоголь.

Сколько ночей он провел вот так, глядя в окно? Я появилась здесь только сегодня, но почему-то в этой позе, привычной, обычной для хозяина дома, угадывались другие долгие часы, проведенные в такой же темноте и тишине.

Он говорил, что это его дом и он безусловно разберется и без электрического света, но ответ крылся в том, что он сам часто его не зажигает, предпочитая свету – темноту.

Звукам – оглушающую тишину склепа. Обществу – одиночество. Сексу – деловые отношения.