Завоеватель Парижа

Частенько захаживал к Оттону Антон Пиллер. Он с первых же дней основания лицея ввел там занятия по итальянской словесности. Это был голубоглазый розовощекий крепыш, немного меланхоличный, весь какой-то замедленный и невыразимо стеснительный. Пушкин его называл «болонский девственник» (Пиллер был родом из Болоньи), но публично он Пиллера обижал в общем-то не так уж часто.

Они не раз мирно и даже задушевно беседовали о Данте Алигьери. Пиллер знал наизусть множество терцин из «Божественной комедии» (особенно из последней, «райской» ее части). И своды ресторации Оттона не раз оглашались звучанием музыки дантовского слова — к ужасу обедающих и страстному ликованию Пушкина. Иногда еще поэт смущал профессора итальянской словесности пересказом скабрезных новеллок Боккаччо. При этом он настолько живописно расписывал детали, что в ресторации прерывался обед — все сбегались послушать. Однако Антон Пиллер не помнил зла: он снабдил Пушкина старинным итальянским изданием «Божественной комедии». И поэт начал знакомиться с Данте в оригинале, пока однажды не ставил профессорский раритет на одесском пляже.

Бывал у Оттона и Яков Десмет — директор Ботанического сада, открытого Ланжероном. Задумав устройство сада, губернатор вызвал его из Франции. Этот веселый, лукавый старичок, большой поклонник вафельного пирога со сливками, апельсинового ликера «Гран Марнье» и весьма фривольных шуток, заходя к Оттону, всегда искал глазами Пушкина и если тот был свободен, присаживался за его столик. Десмет называл его «мой шалун», любил слушать его каламбуры и обожал наблюдать, как Пушкин «заводит» Жана Лорана.

По вечерам заглядывая иногда к графу Ланжерону, Пушкин обычно всегда выделял хотя бы несколько минут для того, чтобы дать шутливый отчет о прошедшем обеде у Оттона. Граф заливался от смеха и иногда звал еще послушать своих адъютантов — подполковников Александра Облеухова и Андрея Римского-Корсакова. Но, как правило, они все-таки беседовали один на один в кабинете графа. У них всегда были свои тайны.