Завоеватели. Как португальцы построили первую мировую империю

Когда в апреле 1507 года он умер, заморин употребил все свое влияние, чтобы посадить на трон более сговорчивого раджу. Как раз в этот момент волны выбросили на берег возле города несколько тел, в том числе и тело племянника одного из влиятельных мусульманских торговцев. Подозрение в убийстве немедленно пало на португальцев. Недавно ими было уничтожено торговое судно вместе с командой, поскольку судно якобы следовало по поддельному пропуску, хотя документ имел подпись коменданта ближайшей крепости. Завернутые в парусину трупы португальцы швырнули за борт, надеясь, что они исчезнут навсегда, но течение сорвало с тел парусину и вынесло под самый город, где их увидели родственники.

Это послужило толчком к широкому восстанию. В городе собралась армия из 18 тысяч воинов, заморин прислал двадцать четыре пушки. Мыс, где находилась крепость, оказался отрезанным от суши, но и морское сообщение было затруднено, а при неблагоприятных погодных условиях и невозможно.

Жизнь в Индийском океане целиком зависела от муссонов. Муссоны определяли время навигации, погрузки пряностей в портах и даже ход военных действий. Пропустить нужный момент во время сезона грозило задержкой в несколько месяцев. Враги знали, что с началом штормов португальцы становятся уязвимы, и планировали свои атаки соответственно. И вот в апреле погода начала портиться.

Весть о восстании в Каннаноре достигла Кочина в Великую пятницу. Встревоженный Алмейда тотчас отправился в город и обратился к жителям с просьбой поделиться продовольствием и оружием. В церкви в тот момент шло представление, и португальцы, изображавшие римских центурионов, отдали Алмейде свои кирасы и копья. Лоуренсу спешно погрузился и отбыл в Каннанор. К началу штормов он успел доставить груз в крепость и вернуться, ну а комендант форта Лоуренсу де Брито и сорок его подчиненных остались выдерживать осаду непогоды и неприятеля.

Лишь в конце августа они снова увидели соотечественников. Когда явился долгожданный Триштан да Кунья и прорвал индийскую блокаду, в крепости уже начинался голод. Да Кунья должен был взять пряности, пока Албукерк патрулирует Аравийское море. Они расстались на острове Сокотра, построив там новый форт. При расставании командиры были на ножах. Албукерк чувствовал себя жестоко оскорбленным, получив от да Куньи шесть источенных червем кораблей, гнилые снасти, четыреста человек и скудный запас продовольствия, который предстояло разделить между его людьми и гарнизоном на Сокотре. Кроме того, да Кунья забрал с собой все трубы — необходимый элемент демонстрации престижа и власти в иностранных портах и воодушевления войск во время сражения.

В краткой записке Алмейде Мануэл сообщал, что Албукерк едет, чтобы «не допускать в Красное море мусульман, задерживать их и отбирать у них грузы, а также заключать договоры о сотрудничестве в местах, которые могут быть полезны, как то Зейла, Барбара и Аден, а возможно, и Ормуз». Так или иначе, эти территории надлежало подробно изучить. Албукерк был наделен огромной свободой передвижения и действий в Красном море, в Персидском заливе, на побережье Аравийского полуострова, в Северо-Западной Индии, которую он собирался использовать по своему усмотрению.

^{Операции Албукерка на современной карте. Показан остров Сокотра у входа в Красное море, побережье Аравийского полуострова к востоку от Адена и остров Ормуз в Персидском заливе}

Головорезы Албукерка, несмотря на их малочисленность, недостаток провизии, оружия и на умеренный тон королевской записки, как буря пронеслись по побережью Аравийского полуострова. Маленькие порты (на территории современного Омана), зажатые между пустыней и океаном, были на удивление богаты. Доходы их происходили от торговли финиками, солью, рыбой. Раджи континентальной Индии покупали тут боевых лошадей.

Именно здесь Албукерк приобрел исключительную даже среди португальских конкистадоров репутацию по части жестокости и прозвище Грозный.

Когда потрепанный флот под королевскими знаменами являлся в порты Омана, Албукерк, за неимением фанфар, приказывал команде громко и воинственно шуметь, возвещая о своем прибытии.