Заволжье: Документальное повествование

Прошло несколько дней без известий от Бострома. Как тяжело без его писем. Нет, она и не ждет его сюда, ждет только известий от него, чтобы устроить дела и ехать к нему. Когда это будет? Она так стосковалась, что не знает, что с собой делать. Она все берегла себя и не давала себе тосковать, берегла в себе благоразумное спокойствие, теперь точно все разом рухнуло, все пропало‚ и ею завладела такая тоска, такая жажда его видеть, что не может себе и представить более тяжкого бремени. Она с трудом сдерживалась, чтобы не дать волю своим нервам, но даже во сне все думала о нем. Будто видит его издали и не может коснуться до него или знает, что он близко к ней, и не может его найти. Так долго не может продолжаться. Уж скорей бы прислал весточку. Уж и не знает, что она готова пережить, только бы быть вместе.

Подумать только: четыре недели разлуки, потом пять дней мимолетного свидания и опять разлука, вот уже второй месяц пошел с первого октября, как он снова уехал. Конечно, человек может многое выдержать, но есть вещи, которые и ему не по силам. Когда она все еще надеялась, что он не сегодня-завтра приедет, чувствовала себя бодрой, но теперь... Тоскливо становилось на душе... Ее жизнь ведь сосредоточена в нем и Леле, и она даже не знает, кто ей дороже. Наверное, он, ее Лешурочка, дорогой и ненаглядный... Ах, какой широкой жизнь ей представлялась прежде, а теперь горизонт замыкается все более и более. Да и вообще что-то странное происходит за последнее время: ей стало казаться, что земля сделалась меньше, прежде все было больше и шире, теперь все чаще и чаще ей видится одна и та же картина: едет она по полю, и ей кажется, что горизонт сдвинулся вокруг нее и ей тесно. И при этом возникает странное и гадкое чувство, невыразимое и непонятное, но всегда после этого ей хочется взойти на высокую гору, где бы перед ней открывался широкий горизонт, где бы она могла бы почувствовать ширь и вдохнуть в себя вольного воздуха, необъятного пространства. А пробуждается и чувствует, что ей душно, хочется выбраться из узкой долины повседневной жизни на высокую гору идеальных устремлений, хочется, чтобы грудь захватило восторгом необъятного... Душно ей, душно... А тут еще тревога за Алексея Аполлоновича...

Страшные дни

Алексей Аполлонович никак не мог вырваться из Саратова. Ждали его дела в Царицыне, но здешние хлопоты цепко удерживали его. Только соберется и, кажется, уже твердо решит ехать, как что-нибудь неотложное снова возникало перед ним. А главное, боялся, что без него не справятся с делами.

Наконец Алексей Аполлонович оставил все дела в Саратове на неопытного конторщика и отправился в Царицын. Отъезд в Царицын будет первой пробой, может ли конторщик без него вести счетоводство. Если не справится, то придется Бострому снова сюда приезжать после собрания управы.

В Царицыне Алексей Аполлонович получил сразу все пять писем от Александры Леонтьевны. Он был на верху блаженства: столько дней прошло — и ни одной весточки от любимой... Вся горечь последних недель сразу куда-то испарилась... Как точно и откровенно она анализирует свое теперешнее состояние... И как тяжко бывало ему выслушивать ее столь несправедливые нападки... Сколько же ему надо ей написать, чтобы объяснить все, что произошло между ними...