Завораш (СИ)

Смерть, вновь пришло ему в голову. Смерть — похититель всего.

Да, именно так.

МЫ СОЗДАЛИ ПРОКЛЯТЫЙ МИР

С того момента, когда погоня почти настигла его, минуло несколько часов, и больше никаких следов преследования заметно не было. Единственное, что изменилось в картине позади — это появившийся в какой-то момент столб дыма за Рашкиной спиной, прямо за правым плечом. Столб поднимался достаточно высоко, чтобы его можно было видеть и из Завораша, а вот сам звук взрыва в городе вряд ли был слышен. Но не на таком расстоянии. Рашка прекрасно слышал, как взорвалась повозка.

Дело в том, что на войне он научился смешивать некоторые ингредиенты, делая простые, но эффективные бомбы. Такие, которые силой взрыва способны разорвать на части не столько какую-то повозку, но и всё, что находится в радиусе поражения. А если добавить в эту бомбу немного гвоздей, толчёного стекла или мелкого гравия, то её взрыв становится поистине губительным. Кони, люди. Рашка жалел, что его не оказалось поблизости, чтобы увидеть всё своими глазами. Но судя по грохоту, и по тому, что погоня остановилась (видимо, навсегда), своих целей он добился.

Когда командир отряда спешивается и подходит к повозке, он ожидает увидеть нечто совсем иное. Конечно, приказы отдавались в спешке, и никто не мог предположить, что с беглецом будут двое других… Судя по всему, рабы. Сейчас оба мертвы. Глядя на бездыханные тела перед собой, капитан решает, что позже обязательно выяснит, какой смертью погибли оба. Однако сейчас всё его внимание сосредоточено на повозке.

Возможно, разыскиваемый ими человек внутри?

Капитан пытается заглянуть в окно, но оно плотно занавешено. Ни движения, ни звука. Если внутри и есть кто-то, он затаился и ждёт.

Дверь открывается нажатием резной медной ручки.

Позади капитана солдат один за другим спешиваются. Все происходит быстро и без лишнего шума. Взмах руки — сигнал приготовиться. В отряде действует строгая дисциплина, и ещё, похоже, выслеживать и преследовать преступника этим людям приходится на впервые. Многие из них даже одеты не так, как солдаты или городские стражи: кожаные доспехи, лёгкое вооружение.

Взявшись за ручку, капитан рывком распахивает дверь…

Ему хватает времени на то, чтобы разглядеть коробку на месте, где положено находиться пассажиру, и идущую от неё к двери верёвку…

Взрыв застал Рашку в пути: паук старательно вышагивал на своих четырёх ногах, стараясь оказаться как можно дальше от города. И всё же он не смог отказать себе в удовольствии и обернулся — взглянуть на плоды своих трудов. Что ж, второй погони может и не случится.

Он рассмеялся и продолжал улыбаться даже тогда, когда столб дыма сначала поредел, а затем и растворился вдали.

ПЫЛЬНЫЕ СТЁКЛА, ЖЁЛТЫЕ БАЛКОНЧИКИ

Красочнее всего говорила дорога. Она была мощёной, а по обеим сторонам стояли длинные тощие деревца. В округе не росло других деревьев, поэтому даже чахлые представители семейства хвойных выделялись на общем фоне.

Подумать только, в детстве они казались ему чем-то великолепным. Деревья посреди этой пустоши! Наверняка уход за ними обходился в целое состояние. При этом сами деревья не выполняли никакой функции: не давали тени в месте для отдыха, не приносили плодов. Единственным их предназначением было обозначать дорогу к поместью номарха. А ещё, возможно, скрывать кое-что от любопытных глаз. Любой идущий по этой дороге мгновенно попадал в поле зрения охраны поместья, поэтому Спитамен выбрал окружной путь. Его он тоже не забыл.

Пробираясь в тени деревьев, Спитамен думал, что потерял. На самом деле не так много: просто одну жизнь променял на другую. И ни в одной из них не был по-настоящему свободен. В первой жизни он целиком зависим от отца; в другой — уличной, зависел от белой смолы. Теперь не было ни того, ни другого, и Спитамен чувствовал растерянность. Раз за разом его рука возвращалась в карман, поглаживая шар, который как будто пульсировал от этих прикосновений.

Ступив под тень деревьев, он как мог, взлохматил бороду и волосы — хотя и без этих предосторожностей его вряд ли узнали бы. Для всех Спитамен был давно мёртв, и никто не стал бы пытаться разглядеть в этом оборванном, грязном, заросшем бородой человеке сына номарха. Наследника, поправил себя Спитамен. Фактически владельца всего этого: деревьев, дороги и дома, к которому она вела.

Интересно, что сказал бы отец, вернись он прямо сейчас? Наверняка всё зависело бы от степени раскаяния самого Спитамена. Вот он: блудный сын, которого судьба вернула к родительскому порогу. Это идеально подошло бы отцу. Особенно, если явится не бунтарь, а сломленный, потерпевший поражение человек. Как будто это могло доказать правильность всего того, что сделал номарх. Номарх, повторил про себя Спитамен. Не отец.