Завсегдатай

Милиционер сообщил, что у секретаря Мавлянова совещание, и они стали ждать. Вначале расхаживали возле гранитных ступенек, но вскоре оказалось, что это неудобно: их толкали люди, спешившие с деловым видом.

Милиционер сделал замечание:

— Лучше будет, если вы придете в приемный день.

Тогда они пошли, сели в сквере. И молчали. Сейчас все было здесь совсем не так, как много лет назад.

Вспомнилось Эгамову, что тогда каждый в обкоме с улыбкой встречал Бекова. Даже если было совещание, молодой Мавлянов выходил встречать командира, усаживал в кабинете, поил чаем, а если Беков соглашался, брал и его на совещание. И хотя обсуждался вопрос очень далекий от их гаждиванских проблем, Мавлянов предоставлял ему слово и просил сидящих в зале внимательно прислушиваться к советам командира, ибо очень ценил его ум, его знание жизни и ораторские способности.

Одним словом, двери обкома были всегда распахнуты перед Вековым, и он, пользуясь этим, приезжал к секретарю в любой час дня без предупреждения.

Пока ждали, Эгамов несколько раз бегал за чаем и поил командира. Потом Бекову захотелось холодной воды. Эгамов долго уговаривал его, боясь, что тот простудится, но все горело внутри Бекова.

…Беков побледнел и растерялся, когда вышел Мавлянов. Одернув китель, он пошел к его машине и наклонился к секретарю, уже сидевшему рядом с шофером:

— Добрый вечер, товарищ Мавлянов… Я Беков.

Несколько мгновений секретарь смотрел на Бекова красными от переутомления глазами. Спросил:

— Вы ко мне?

От этих слов Беков сильно изменился в лице, закашлялся и схватился за дверцу машины.

— Не узнали?..

Мавлянов еще раз внимательно посмотрел. Покачал головой, чувствуя себя немного неловко.

Шофер нетерпеливо нажал сирену.

— Я Беков… Из Гаждивана.

— А, из Гаждивана! От Нурова? — с облегчением проговорил Мавлянов и с укором: мол, так бы и сказали сразу, к чему такое длинное объяснение? — Передайте, что вопрос о Гаждиване обсуждался в финансовых органах, но пока еще кое-какие детали…

Мавлянов остановился, заметив странное выражение лица Бекова.

— Простите, или вы по другому вопросу?

— По этому же. По Гаждивану, — еле слышно сказал Беков, потеряв вдруг интерес ко всему.

— Значит, отдельно от Нурова, так я понимаю?.. Тогда давайте решим так: вы приходите ко мне завтра в девять утра. Сегодня я очень устал после совещания.

Слушая секретаря, Эгамов приблизился к машине, и тут Мавлянов заметил его.

— Вас двое? — спросил.

— Да, товарищ… — испугался Эгамов.

— В таком случае идемте. — Он вышел из машины. — Двое одного не ждут…

Направляясь к зданию, Мавлянов продолжал:

— Хорошо, что вы приехали. Нуров рассказывал, что среди гаждиванцев есть и такие, кто возражает против присоединения к колхозу. Может быть, соображения таких людей резонны. Вот и выложите их.

Растерявшись, Эгамов сразу и не заметил, как отстал от них командир. Потерялся в толпе, которая хлынула из обкома после совещания, среди людей с портфелями.

— Уважаемый товарищ. — жалобно проговорил он, показывая на Бекова.

Мавлянов поднялся на самую верхнюю ступеньку и обратился к людям с портфелями:

— Товарищ! Пропустите гаждиванца… Да, да, этого, в кителе.

Приказ был понят, люди расступились, и Беков долго и мрачно шел мимо молчаливых рядов.

Мавлянов нажал кнопку на стене, отодвинулись шторы, и они увидели большую квадратную доску с контурами рек, дорог и полей.

Красивая была доска, разноцветная. Эгамов, осмелев, потрогал ее — не то гранит, не то подделка под гранит.

Сначала загорелась крупная надпись: ««Карта-макет области» А потом помельче: «Подарок членов кружка «Умелые руки» Дворца пионеров областной партийной конференции»

Еще больше поразился Эгамов, когда Мавлянов нажал вторую кнопку и на макете замигало, заиграло множество лампочек разного калибра: от крошечной, для карманного фонаря, до крупной, шестидесятисвечовой.

Самая крупная, где-то посредине, била в глаза ярким светом, и Эгамов понял, что это главный город. А все, что разбросано вокруг в беспорядке, — просто города, городишки, районные центры и рабочие поселки.

«Как красиво представили пионеры землю нашу, как хорошо и чисто! Какая прелесть смотреть на мир их детскими глазами! Но пусть, пусть видят так дети наши. Пусть ничто не омрачает их, наших маленьких граждан», — думал Эгамов.

Беков, наоборот, сидел равнодушный, подавленный. Глаза его слезились от усталости.

— Вот, посмотрите, — начал Мавлянов. Он взял линейку и показал на крошечную, еле горевшую лампочку Это и есть место, где вы живете. Гаждиван.

Он долго искал ее, прежде чем показать.

Он торопился, был очень занят. Много раз звонили телефоны. Мавлянов смотрел на часы и говорил, называл много учреждений много имен и названий

Голова Эгамова шла кругом. Как может один, да еще немолодой человек, даже такой большой, как Мавлянов, заниматься сразу столькими делами…

— Так вот, уважаемые отцы Гаждивана. Место, где вы живете, — не город, не село, не рабочий поселок.

Заметив, что Эгамов более активный из двоих, Мавлянов подозвал его к карте:

— Прочтите-ка, что за административное деление…

Внизу, под лампочкой, Эгамов прочел: