В целом вытеснение дорогостоящей квалифицированной рабочей силы более производительными машинами или программным обеспечением имеет большое значение. Экономическая конкуренция подразумевает вытеснение систем производства и распределения с низкой производительностью более эффективными механизмами. Оригинальные идеи прокладывают себе путь, сметая старые способы, старые фирмы и старые рабочие места. Никто не думает, насколько это «вытеснение» жестоко по отношению к тем, кого вытесняют. Но экономическая конкуренция отличается от «выживания» в биологическом смысле, так как поставщики предлагают товары и услуги более высокого качества по меньшей стоимости. Эта система обеспечивает выигрыш потребителей ценой ухудшения положения работников. В процессе вытеснения лошадей как тягловой силы автомобилями, грузовиками, поездами и кораблями лишились работы по меньшей мере 5 млн человек – изготовители седел и гвоздиков, инструкторы и тренеры, владельцы конюшен, изготовители колясок и экипажей и т. д. (Greene, 2008, p. 175). По имеющимся оценкам, в ближайшие десять лет в результате новой волны созидательного разрушения, поднятой экономикой совместного использования, будут ликвидированы от 5 до 10 млн рабочих мест (Shavel et al., 2017, p. 4).
Откуда такие цифры? Слишком легко было бы обвинить менеджмент в том, что наследники изготовителей кнутов «прохлопали» перемены, происходящие в их отраслях. Конечно, каждому деловому человеку нужен дар предвидения (даже небольшой), тем более что сами потребители, по словам Генри Форда, не могут предвидеть даже фундаментальные изменения, хотя сами и являются их движущей силой: «Если бы я спросил людей, чего они хотят, они попросили бы более быстрых лошадей». Если потребители не способны предвидеть перемены, то как могут прогнозировать их деловые предприятия, обслуживающие этих потребителей?
Выражение «извозчичий кнут» первым ввел в употребление Теодор Левитт в своей знаменитой (хотя и противоречивой) статье, опубликованной в 1960 г. в журнале Harvard Business Review[71]
.