Завтра будет иначе (СИ)

Ехали молча, потому что на мои расспросы Рома отвечал неохотно и коротко, да и я долго мучиться не стал, мне было над чем подумать. Мне нравится Ваня… Да, это, скорее всего, именно так, не будем отрицать очевидного. Виной всему тлетворное влияние Ромки, потому что это его заслуга – то, что я не шарахаюсь от геев, как положено обычному парню. Сам же я за собой не замечал влечения к парням, но и к Ване меня физически не влечет, нет. Толком даже не знаю, что это может быть, но мне хочется быть рядом с ним, сделать его жизнь легче, вернуть ему ту жизнерадостность и общительность, которых раньше было хоть отбавляй.

Может быть, дело в жалости?.. На жалость это похоже больше всего, особенно в те моменты, когда мне хочется обнять его и успокоить, показать тем самым, что с ним все будет в порядке и что ему есть на кого положиться. Или это чувство вины? Все же мой отец сломал ему жизнь, и правило о детях, которые не должны отвечать за родителей, в реальной жизни почти не действует. Но это раньше Ваня смотрел на меня волком и отгораживался, а сейчас он совершенно меня ни в чем не винит. По крайней мере, вчера я это хорошо прочувствовал. Это же не я, это он первый меня обнял.

Что означали те объятия? Простил? Понял, чего я хочу?.. Чужая душа – потемки, и понять Ваню я все еще не могу, никакие три курса университета тут не помогают.

Значит, он мне нравится, и это, похоже, совсем не плохо.

После принятия этого решения мне стало немного легче и свободнее дышать, хотя, что делать с этой симпатией я не представлял. Впервые мне понравился парень, здесь советом может помочь только Рома, но до этого надо понять, чего я хочу. Тут сложнее, ведь чего я вообще могу хотеть?.. Отношений с парнем? Или просто вернуть его во вменяемое состояние и дружить? Испортить все тут гораздо проще, чем наладить, и это заставляет меня тормозить.

А еще нужно считаться с желанием самого Вани.

Пожалуй, мои мозги не способны справиться с этим вопросом сейчас. Надо остаться одному и, похоже, Роме все же придется мне помогать. Его же вина, как я уже решил…

***

Рабочий день по сути только начинался, но в Ленином офисе уже царило оживление, граничащее с паникой. Два человека в дорогих костюмах ожидали под дверью кабинета, рядом с ними суетилась менеджер (которая по совместительству была еще и секретарем и младшим бухгалтером), здесь же отирался новенький курьер, и все эти люди явно не понимали, что происходит. Сама Лена находилась внутри, из-за двери то и дело раздавался ее раздраженный голос.

Оставив Рому в приемной, где он тут же принялся флиртовать с немного нервничающей девушкой, я постучал, подергал ручку, но дверь оказалась запертой – плохой признак, Лена ведь никогда от людей не закрывалась.

- Лен, это Слава, - на всякий случай сообщил я, и не зря, ведь через пару секунд ключ провернулся в замке, и я смог войти.

В кабинете кроме женщины никого больше не было, разговор на повышенных тонах, который я услышал из приемной, происходил по телефону, и сейчас уже был закончен. Я бегло осмотрел комнату – все как раньше, только на столе новообразованная куча из папок и бумаг, да и вместе с компьютером работает ноутбук.

- Почему ты не в школе? – устало спросила Лена, возвращаясь обратно за стол и потирая глаза пальцами.

- Я… - растерявшись, я даже не смог ответить сразу, потому что и не предполагал такого вопроса, уверен был, что Лена знает о моем скором визите. – Там пока нет никаких дел. А что произошло, к чему весь шум? Что там за люди, в коридоре?

- Какой-то бред, - призналась она. – Ты дверь закрыл? Это наши клиенты, они собираются подать в суд за неисполнение условий договора. Что-то невероятное… - перевернув пару документов на столе, Лена достала нужный. – Договор, подписанный в начале зимы, но я его в глаза не видела, а они приносят оригинал. Печать есть, бланк фирменный, все как надо… Только подпись не моя, а Колина, ну, совладелец…

У меня в памяти тут же всплыл рассказ Ромы об этом самом совладельце, и я неуверенно проговорил, понимая, что друг мог ошибаться:

- Разве у него есть право подписывать договора?..

Я и не подозревал, что одна моя фраза может вызвать целый водоворот событий, благо, я в них не участвовал, сославшись на то, что необходимо вернуться в школу. Лена подняла одни из самых древних документов, подписанных и заверенных еще тогда, когда Николай Петров только занял должность ее помощника, и действительно выяснила, что права подписи у него нет, значит, договор можно считать недействительным. Теперь дело действительно грозило судом, но Лена, к счастью, будет на стороне обвинения, а не на скамье подсудимых.