Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра

В комнате также два стула, сколоченные из стволов, с которых не срезали кору, и небольшой стол, изготовленный так же. В стену над постелью вбиты два длинных деревянных колышка для той немногой одежды, что Марта и Джон смогли принести с Далекой Земли. Все, кроме одежды, точно такое, как в домах других пар, но есть в доме вещи, новые, необычные и странные для Горы.

Например, высоко в стену против двери вбиты два более длинных колышка, и на них Дикар уложил флаг. Под этими колышками много других, ряд за рядом, и на них лежат длинные предметы из дерева и металла; сейчас эти предметы молчат и кажутся совершенно невинными, но они могут говорить громким страшным голосом смерти.

Как сказал Джондоусон, длинные предметы называются ружьями, а азиафриканцы, которым они принадлежали, лежат мертвыми в развалинах дома, в котором Джон пять ужасных лет прятался от них.

С колышков рядом свисают предметы поменьше – автоматические револьверы, как назвал их Джондоусон; они тоже когда-то принадлежали азиафриканцам, а под восемью ружьями и девятью револьверами пóлка с поясами; в каждом поясе много маленьких карманов, и в них патроны, которые нужны, чтобы оружие говорило голосом смерти.

И это еще не все.

– Идите сюда, – позвал их Джондоусон с другого конца комнаты. – Через две минуты можно будет провести проверку.

Он сидел на третьем стуле, и голос его звучал негромко, но в нем было возбуждение, а на его худой шее напряглись жилы.

* * *

Дикар подошел, и Мэрили шла с ним. Марта стояла рядом с Джондоусоном, положив руку ему на плечо.

Перед ними была длинная полка, которая проходила вдоль всей задней стены дома. Под полкой стояли маленькие черные ящики – и Дикар помнил, какие они были тяжелые, когда их пришлось нести от дома Джондоусона до самого верха крутого высокого обрыва, окружающего Гору.

На самой полке путаница проводов и небольшие черные пластинки, стоящие и лежащие, и много круглый штук, на который белые линии, и ряд грушеобразных предметов с проводам и внутри. Джондоусон сказал Дикару, что эти предметы называются лампами.

На стене над всем этим почти плоский диск; Дикар помнил, что, когда он попал в дом Джондоусона, этот круг был назван радио. И с одного конца полки и от самого радио провода уходили через крышу к лабиринту проводов, красно-желтых на фоне зеленой листвы. Листву пришлось срезать, чтобы дать им место.

На полке прямо перед Джондоусоном меленький круглый предмет с белой поверхностью. На этой белой поверхности расположенные по кругу черные значки и две черные линии, соединяющиеся в центре поверхности. Этот маленький круглый предмет называется часы. Он тикает, и тонкие черные линии очень медленно движутся, и Джондоусон смотрел на них, и на его щеке дергалась мышца.

Джондоусон шумно выдохнул сквозь зубы и притронулся к чему-то на полке. Маленькие огоньки зажглись в лампах, маленькие желтые огоньки.

– Осталась минута, – сказал Джондоусон, – и мы узнаем, можем ли слышать и услышат ли нас.

– А если тебя услышал азиафриканцы, – сказал Дикар, потому что нужно было что-нибудь сказать, – а не те, с кем ты хочешь поговорить? Разве они не узнают, что ты хотел сказать? Разве не поймут, что ты говоришь с Горы?

– Нет, Дикар. Когда впервые была основана Тайная Сеть, ее действительно могли прослушивать, и поэтому погибли многие наши агенты, но мы нашли способ искажать наши сигналы так, что они становятся бессмысленными и расшифровать их невозможно; мы научились так маскировать наши сигналы, что определить их источник также невозможно. Разведка азиафриканцев будет знать, что появилась новая станция, но не будет знать, о чем она сообщает и откуда… время! – прервал он свою речь. – Пора!

Он протянул руку к маленькой круглой белой штуке с черными знаками и чуть повернул ее. Лицо его превратилось в маску, но его плечо прижималось к Дикару, и тот почувствовал, как оно дрожит.

В полутемной комнате не слышно было ни звука, только тикали часы, шелестела листва снаружи; можно было расслышать дыхание четверых.

На лице Джондоусона не было никакого выражения. Но его левая рука, лежавшая на полке, сжалась в кулак очень медленно и еле заметно, и эта рука дрожала.

Тишина в помещении дрожала…

Глава III Новости гнева

Звук нарушил тишину, очень высокий вой, исходивший из диска на стене. Мэрили прижалась к Дикару, в ее широко раскрытых глазах был испуг.

Вой прервался, начался снова. Это не была ровная непрерывная нить звуков в тишине. Линия колебалась, как колеблется натянутая тетива, тронутая неопытной рукой. Звук становился то выше, то ниже, и Дикар понял, что это голос, обращенный к Джондоусону, хотя Дикар не понимал, что говорит этот голос.

– З-главный вызывает станции региона, – сказал Джондоусон. Вой прервался, начался снова. Нет, этот был другой, чуть иной по тону. – Это З-один, – сказал Джондоусон. – Я рад, что Хен Паркер в порядке. Он хороший человек. А вот З-два. – Дикар заметил различия в звуке радио. – З-три, – сказал Джондоусон, и…

Вой прекратился. Джондоусон ахнул.