Завтра нас похоронят

По сути, Рихарду было наплевать, кого именно он убивал, — преступников или каких-нибудь чёртовых борцов за справедливость, решивших по-тихому расправиться с преступником. Методы и у тех, и у других были одинаковыми, и Ланна это не устраивало. Не в его городе. Исход для них был один — три трупа с пробитыми головами: два лежали на проходе в комнату, а один так и остался в уже задымлённом коридоре.

Комиссар втащил два тела в коридор, перешагнул через третье и, прикрывая лицо от дыма, решительно направился к ближайшей комнате — той, где пламя, кажется, пылало ярче всего.

Жертва оказалась молодым человеком с тёмными волосами. Он лежал в почти замкнувшемся кольце огня, бросавшего на бледное разбитое лицо тени и уже подобравшегося к некогда светлой рубашке. Рихард приблизился и коснулся шеи, ощутив совсем слабый пульс. Но он был. Что ж… кем бы ты ни был, сегодня у тебя хороший день. Комиссар быстро подхватил молодого человека, стараясь поддерживать его голову в относительно ровном положении, и поднялся. Кольцо огня успело замкнуться, но никакого выбора, кроме как идти вперёд, не было. И Ланн, по возможности прикрывая молодого человека собой, сделал первый шаг сквозь дым и пламя…

Оказавшись на улице, он жадно вдохнул воздух и тут же осмотрелся: никого, лишь пустая машина. Нужно бы вызывать пожарных, иначе запылает весь мёртвый квартал… но не сейчас.

Обожжённые руки болели, плащ, который он сбросил и которым старался отгородиться от огня, обуглился… но пульс молодого человека всё еще бился. Рихард осторожно опустил на асфальт почти безжизненное тело. Лицо было очень красивым и… знакомым? Да, именно сейчас Ланн вспомнил, где видел его раньше. В газете недельной давности. Перед ним лежал оппозиционный журналист Карл Ларкрайт. Осознав это, комиссар догадался, чьих людей только что убил, и торжествующе усмехнулся: пусть окружавшие его Гертруду ублюдки из министерства внутренних дел знают, что свои дела надо делать тихо и чисто.

Рихард начал расстёгивать пуговицы на рубашке журналиста, облегчая тому дыхание. Массаж сердца он в последний раз делал лет десять назад, а может, и больше… и ему казалось, что движения рук были слишком грубыми для худой грудной клетки.

— Надеюсь, я тебя не угробил, — прошептал Ланн, снова всматриваясь в лицо.

Ресницы чуть дрогнули. Молодой человек застонал и открыл глаза. Не дожидаясь вопросов, мужчина приветствовал его: