Читаем Завтра нас похоронят полностью

Завтра нас похоронят

— Да, спасибо, — я устроилась удобнее и стала рассматривать инспектора — растрёпанного, какого-то невыспавшегося и с синяком на скуле. Заметив последний, я спросила:

— Леон?

— Ерунда, — Ларкрайт пожал плечами. — Эти двое боятся пистолетов, поэтому драться врукопашную мне пришлось не так уж долго.

— Да, они не пользуются оружием, — медленно ответила я. — Теперь. Потому что кто-то хочет ловить нас живыми.

— Кто? — насторожился он.

— Не знаю, эта тварь так сказала, — произнесла я, имея в виду Джину.

Инспектор, видимо, хотел сделать мне замечание, но передумал: снова стал смотреть на экран.

— Как вы меня нашли? — полюбопытствовала я.

— Привидение привело, — просто сказал он. — Такое синее и старое.

«Карвен волновалась… наверное она его и прислала…» — от этой мысли стало теплее, и я улыбнулась. Потом поспешно пообещала:

— Я сейчас уйду скоро, вы не думайте, и… я не заразная, не бойтесь.

Он снова повернул ко мне голову и посмотрел как будто с недоумением:

— О чём ты? Если хочешь уйти, то только утром, когда будет безопаснее. И поверь, мне ли не знать, что все вы здоровы. Чувствуй себя как дома.

— Правда можно? — удивлённо спросила я.

Он кивнул:

— Конечно. Не бойся.

Гангстер на экране пропел какую-то тягучую бранную фразу и открыл огонь по толпе полицейских.

— Тогда… может быть, вы есть хотите? Я могу что-нибудь приготовить, если у вас в холодильнике что-нибудь найдётся.

— Что-нибудь наверняка есть, — усмехнулся он. — Но я не хочу. А ты бери всё, что найдешь.

На кухне, почти такой же тесной, как и вторая комната, я провела минут пять: просто сделала себе бутерброды — кажется, впервые за пять последних лет на белом хлебе, с настоящей колбасой и сыром. Потом вскипятила чайник и заварила чай. Вернувшись в большую комнату, протянула инспектору Ларкрайту чашку:

— У вас замученный вид.

— Спасибо, — он глянул на меня с удивлением, но чашку взял.

Я ещё раз сходила на кухню, принесла бутерброды и кружку для себя и опять опустилась на диван. Фильм про гангстеров продолжался, и я стала смотреть на экран. Только сейчас я подумала, что в последний раз видела вблизи телек четырнадцать лет назад — когда жила с родителями. Мой отец тоже любил кино с перестрелками, а я обычно смотрела мультики — хотя как сказать, обычно, их ведь тогда особенно не показывали. А сейчас, наверно, вообще не показывают — зачем они нужны в стране, где почти нет детей?

Инспектор Ларкрайт словно прочёл мои мысли: взяв пульт, он переключил канал, и по экрану забегали нарисованные звери. Я невольно улыбнулась и начала разглядывать их — крот, мышь и какой-то невразумительный ёж носились по лесу под радостную мелодию. Слишком радостную.

— Переключите обратно, — негромко попросила я. — Вы ведь не любите мультики. А я за четырнадцать лет, наверно, из них выросла. Они нелепые.

Он вернул на экран гангстеров, и я снова занялась бутербродами. Взглянув на инспектора краем глаза, заметила, что он, нажав кнопки, с недоумением уставился на экран громоздкого мобильного телефона, какие я иногда видела у взрослых. Некоторое время я сдерживалась, потом осторожно придвинулась и взглянула на светящийся зелёным экран. В центре темнели маленькие буквы сообщения: «Как ты?».

— Родители? — поинтересовалась было я, но тут же осеклась, различив над сообщением ещё одну надпись: «Отправитель: Рихард Ланн». — О… простите. Не подумала бы, что он о ком-то может волноваться.

Он меня не услышал и переспросил:

— Ты что-то сказала?

— Нет, так, мысли вслух, — отозвалась я, снова начиная внимательно его рассматривать. — Это, наверно, здорово, когда за тебя хоть кто-то волнуется. Даже мерзкий полицейский. У вас нет другого, настоящего отца?

Он молча отпил чая из чашки. Ответ был очевиден. Я допила свой и встала:

— Ладно. Я посплю ещё несколько часов и уйду. А то обо мне будут волноваться.

Инспектор Ларкрайт взглянул на меня чуть внимательнее и покачал головой:

— Завтра утром я поеду на работу. Ты выйдешь из дома только вместе со мной, я должен быть уверен, что с тобой ничего не случилось. Если попробуешь убежать ночью, Спайк тебя не выпустит. Будет лаять полночи. Но лучше не буди меня. Всё поняла?

Я невольно улыбнулась: так за меня уже долго никто не переживал. И кивнула:

— Как скажете, герр Ларкрайт. Спокойной ночи.

— Спокойной, Вэрди, — он сделал телевизор тише.

Я вернулась в маленькую комнату и легла на кровать, закутавшись в одеяло. Для меня это было такой странностью… в поезде я обычно заворачивалась в драное покрывало, как в спальный мешок, и накрывалась им с головой, чтобы поскорее уснуть и не успеть замёрзнуть. А здесь можно было растянуться. Почувствовать всем телом пусть и не слишком мягкий, но чистый матрас. А утром я обязательно приму душ, потому что мыться нагретой водой из озера совершенно невозможно. На этой прозаической мысли я и уснула.