Завтра наступит, я знаю

Неподалеку послышался гулкий шлепок о воду, и Регину обдало очередным фонтаном… о, весьма освежающим и пробуждающим! А также вправившим мозги: кто же спит в пустыне на солнцепеке? И неважно, что океан рядом: сгоришь, схлопочешь тепловой удар — и капец, солнце добьет… Однако правильные мысли вылетели напрочь, потому что из воды, почти у ее ног, высунулась большущая голова, так знакомая по фильмам и видео из дельфинариев. Только вместо того, чтобы быть черной, с характерными белыми пятнами по бокам, голова была молочно-белой, и посверкивала не черными, а голубыми глазами. Вот она что-то смешно протрещала, а затем оглушительно свистнула. И выглядела при том, несмотря на полную пасть зубов, донельзя довольной.

— Реджи? — на всякий случай уточнила Регина.

Морда радостно ухнула, отпрянула; мелькнуло в воде длинное белое тело, стремительно удаляющееся, уже знакомо плеснул хвост. Вот оно развернулось — и взмыло в воздух, демонстрируя себя во всей красе, и с шумом плюхнулось в воду. Сделало круг, еще один прыжок, еще… Словно не могло нарадоваться.

Белый тигр. А теперь вот — белая косатка. Какая-то логика в этом есть…

— До чего же ты еще пацан, — сквозь слезы прошептала Рина. И засмеялась от облегчения. — Сущий детеныш! Ну, что мне с тобой делать?

А что еще оставалось? Стащить с себя футболку и джинсы и «солдатиком» плюхнуться в лазурные волны, оказавшиеся такими теплыми! И поплыть туда, где чиркал по воде острый плавник, напоминавший косу, за что, говорят, его носителей и прозвали когда-то косатками…

А плавник-то взял да и сгинул.

Она завертела головой, выискивая пропажу, но тут же завизжала от неожиданности: под ноги ей толкнулось, а затем вынесло на поверхность, распластав на себе, показавшееся огромным тело. Тот самый плавник, в который так удобно, оказывается, вцепиться, сам попался под руку. И хорошо, и удачно, потому что расшалившийся оборотень помчался прямо в открытое море, на скорости, не уступающей катеру, вздымая буруны и работая хвостом, удары которого отдавались во всем его огромном, налитом мощью, теле. А с учетом того, что Регина сидела на нем почти верхом — каждое движение его мышц она чувствовала не только ногами.

От этой изумительно гладкой, восхитительной белой спины ее отделял лишь лоскут мокрой ткани — считай, ничего; неудивительно, что скоро ей стало не до красот открытого моря.

Застонав, она невольно прикусила губу и сжала ноги, будто пытаясь сдержать своего водного… черт, жеребца! Это ж невыносимо! Так завести женщину, не прикладывая никаких усилий, лишь прокатив на себе… Едва справляясь с возбуждением, она опустилась грудью на косаткину спину, и теперь обнимала своего оборотня так сильно, что будь он человеком — живым бы, наверное, не ушел. Передалось ли ее состояние Реджи, либо же он просто заподозрил неладное — но ход его замедлился. И назад он плыл куда осторожнее, неся свою всадницу аккуратно, бережно, не допуская захлестываний.

А потом вместо большого гладкого тела под ней оказалась мокрая меховая спина, а перед глазами — большая полосатая лапа, улегшаяся на пирс, и на нее можно было опереться, выползая из воды. Да и тигру на сушу, похоже, было легче выкарабкаться, чем косатке. Оказавшись на пирсе, он по-кошачьи встряхнулся, и Рину вновь обдало очередным каскадом брызг.

В это же время настил под ногами дрогнул, а мир поплыл.

От неожиданности взмахнув руками, она так и села, где стояла. Белый тигр рыкнул, оказался рядом, тело его как-то размылось… И через секунду ее крепко прижимал к себе Реджи.

— Что за ерунда? Куда это мы… куда это нас…

Оглянулся.

— Ого! Вот это здорово!

«Язык» пандуса стремительно втягивался в Башню, унося с собой драгоценный груз в виде двух мокрых тел. Еще полминуты — и за ним сомкнулось ограждение площадки, будто никакого спуска к морю и не было, и торчит тут это строение, одинокое и неприступное, много-много лет… А над головой хлопнул и развернулся зеленый тент-купол, загородивший от палящего солнца. Повеяло нежным ветерком и прохладой. Рина могла поклясться, что никакого касательства не имеет к этому комфортному волшебству: очевидно, плетение, как и чудо-пандус, осталось в наследство от мэтра Мурхоха, которого ей все чаще хотелось назвать «дядюшкой Аугусто»… А больше она ничего не успела подумать. Потому что когда тебя страстно целуют — грех отвлекаться, даже на благодарственные мысли…

В этот раз никто из них не думал ограничиться поцелуями. Но и не торопился.

— Прости, что я голый, — прошептал оборотень. — Это ничего?

— Да кто ж за такое извиняется? — Регина фыркнула, взъерошила ему волосы и замерла. — Господи, Редж… Ты что, поседел?

Бывшая когда-то светло-русой, его густая грива была сейчас…

Потянув со лба белую льняную прядь и скосив на нее глаза, Реджи хмыкнул.

— Это не седина. Это… наследственно, похоже. Последствия Волны. Мой отец после получения третьей ипостаси вообще стал альбиносом, даже глаза покраснели… — Встревожился: — Тебе не нравится?

— О чем ты думаешь? — с упреком сказала Регина. — Я просто испугалась, что ты вдруг постарел; что эта чертова Волна всего тебя высосала…