Завтра наступит вчера

— Да? Интересно! — Он уселся рядом и вытянул длинные ноги, перегородив ими добрую треть комнаты. — Штучный товар! — одобрил режиссер дебютантку, когда та исчезла со сцены. — Неординарная личность. И внешность запоминающаяся, из нее получилась бы неплохая характерная актриса.

— Она — поэт, Саня, и, кажется, неплохой, — возразила Лариса. — А в тебе еще не изжит синдром Станиславского.

— Верю! — ухмыльнулся носитель театральной бациллы. Сравнение было лестным — кто ж откажется? — Ой, слушай, — спохватился он, — тебе же Василиса звонила. Просила перезвонить, как появишься.

— Спасибо. — Набрала номер. — Привет, Василек, это я! Ты просила позвонить?

— Да. Лар, сегодняшняя встреча отменяется, я не смогу. А вот послезавтра нас ждет Юлька. Я тебя не слишком огорошила отказом?

Еще как! Где же ей болтаться теперь до восьми часов? Ведь он будет ждать у Вассиного дома.

— Нет, Василек, все нормально. Так даже лучше.

— Ну слава Богу, — обрадовалась Васса, — а то я переживала, что нарушила твои планы. Тогда до послезавтра?

— Хорошо. Спасибо, что предупредила.

— А как же? В чем оплошаешь, за то и отвечаешь, — отшутилась Поволоцкая. — Как там Бат?

— Нормально. Стаська не надышится на него.

— Скучаю по нему, — вздохнула Васса.

— Может, обратно заберешь?

— Нет уж, что с воза упало, то пропало, — невесело пошутила бывшая Батлерова хозяйка.

— Это чудо — то, что с ней произошло, — заметил Вассин любимчик, когда Лариса положила трубку.

— Да, кто бы другой рассказал такое — не поверила. Только изменилась она очень.

— Другая стала. Глубокая, как бездонный колодец. — И помолчав, добавила: — Или как омут, не разглядеть, что на уме. А что-то задумала, я это чувствую.

— Ты говорила вы с детства знакомы?

— С пяти лет. Мальчишка меня с качелей столкнул. Я — лицом в песок и в рев. платьице новое надела, ромашками, оборочки такие красивые были — до сих пор помню. А Васька на соседних качелях каталась. Молча сползла, подошла к нему и как двинет кулаком в живот — тогда уж тот заревел. Боевая была, деловая. И очень не любила, когда слабых обижают. Мелкая, а с характером — молчит, сопит и справедливость кулачками восстанавливает. Никого не боялась!

— Одно слово — Васса.

— И не говори! Папа как в воду глядел: имечко дал, что зеркалом одарил. Представить себе ее не могу какой-нибудь Леночкой или Олечкой. Ой, меня же Агатка ждет! — спохватилась Лариса. — Сань, я побежала, ты еще долго здесь будешь?

— А что?

— Да я, наверное, уже не вернусь. Мне еще кое-что продумать бы перед завтрашней съемкой, вопросы набросать, здесь не сосредоточишься.

— Завтра снимаем в десять, не забыла?

— Издеваешься? — уже в дверях ответила режиссеру редактор.

Агата увлеченно болтала с Тонечкой, попивала чаек с пряником и, казалось, совсем забыла про Ларису.

— Ой, Мерцалова! А я думала, ты задержишься, — с сожалением сказала она при виде Ларисы — А меня тут чаем угостили. — И похвасталась: — С пряниками! — Глаза ее сияли, на щеках полыхал румянец, рот растягивала счастливая улыбка. — Ты смотрела нас? Как тебе?

— Совсем неплохо, поздравляю, — похвалила Лариса свое протеже. — Спасибо тебе, Тонечка, — поблагодарила приятную молодую женщину в элегантном коричневом платье, — ты замечательно провела эфир.

— Тебе понравилось?

— Да.

— И тебе спасибо, Агата — просто прелесть! Мне даже главный сказал: «Вполне». А это оч-ч-чень и оч-ч-чень! — Она подняла указательный палец и закатила глаза, подражая киногерою Олега Борисова. Тоня, выпускница ГИТИСа, была необычайно артистична и оч-ч-чень похоже изобразила обаятельного пройдоху из «За двумя зайцами». Они с Агаткой весело рассмеялись. — Все, девочки, перекур закончился, пойду трудиться дальше. Передаю тебе твою умницу-красавицу, — улыбнулась она, указывая на Агату. — холи ее и лелей. Она нам еще пригодится. Мы тут с ней грандиозные планы наметили.

— Я планов ваших люблю громадье! — пошутила Лариса. — Вставай, песнопевица, нам пора. Ты пропуск отметила?

— Ой, а где он?

— Горе ты мое луковое, — вздохнула Лариса, — давай, сама отмечу.

Вернувшись, она застала окрыленную Луговую в панике. Та уже была в коридоре и мерила его широкими косолапыми шагами, нервно поглядывая на часы.

— Ой, Ларка, меня убить мало! Я совсем забыла — у меня ж гость сегодня! Вадик Воскресенский. Через час он будет на пороге, а дома гастрономический вакуум, — причитала возвышенная над бытом, вышагивая рядом — Мать честная, да где ж моя совесть.?!

— Прекрати рыдать! Подождет твой Вадик, не умрет.

— Ой нет, ты не понимаешь! Я ему всем обязана. Это же он мне путевку в поэзию дал.

— Агата. — перепела стрелку на прозаические рельсы Лариса, — изъясняйся, пожалуйста, по-человечески.

— Вадик Воскресенский, журналист. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

— Нет, не помню. Ты номерок не потеряла? Домой поедешь или будешь у стойки душу изливать?

— Ой, Ларик, ну зачем ты сердишься? — запечалилась вконец счастливая дебютантка. — У меня был такой прекрасный день. Вот твой номерок, нашла.