Завтра наступит вчера

— Хорошо, Юленька. Ас вашим приходом так и вовсе прекрасно. Давайте-ка, детонька, накроем на стол. У меня все готово, только что не выставлено.

— С удовольствием вам помогу — пролепетала счастливая гостья.

А Марья Афанасьевна оказалась большой мастерицей по кулинарной части. С эклерами Юля уже была знакома, а вот такие изысканные салаты и затейливо украшенные закуски она не то что не пробовала — видела впервые. Даже не верилось, что маленькие старческие руки смогли создать все эти гастрономические шедевры.

— Спасибо большое, Марья Афанасьевна! В жизни ничего подобного не ела. — Юля откинулась на спинку стула, чтобы было легче дышать.

— На здоровье, Юленька! Если хотите, я и вас научу этой нехитрой премудрости. Здесь ничего сложного нет. Просто любить нужно тех, для кого готовишь, а сердце само рукам подскажет.

— Ну-ну, баушк, не скромничай! — Юрий подлил Марии Афанасьевне чаю и обратился к Юле: — У нее же полно старинных рецептов. Бабушка, между прочим, три книги по кулинарии написала. И все издали! — с гордостью сообщил он. — Баушк, покажи свои шедевры!

— Юра, хвастать нехорошо! Ты разве забыл о правилах хорошего тона, которым я тебя учила? — Голос был строг, а глаза смеялись.

Конечно же, она показала эти книги. Гостья ахала, охала и восхищалась пышными пирогами, ватрушками, кулебяками, дымящимися супами и похлебками, золотистыми гусями в окружении печеных яблок — всей этой роскошью старинной русской кухни, красочно изображенной на цветных вкладках.

— Марья Афанасьевна, а вы и французскую кухню знаете?! — ахнула Юля при виде книжицы под скромным названием «Секреты французской кухни», М. А. Забелина.

— А как же, Юленька! Моя матушка была большая любительница французской кухни. Я же говорю: приходите, я вас всему научу.

— Я не люблю готовить, — честно призналась Юля.

— Это потому, детонька, что вы еще очень молоды. И не можете по достоинству оценить все прелести жизни, — туманно пояснила кулинарная чародейка. — А вы будете мастерицей по этой части, — улыбнулась она, — я это вижу. Вы же творческий человек, Юленька, живой, страстный, с богатым воображением. А приготовление блюд — это, несомненно, творческий процесс, где задействованы все пять чувств. И вкус среди них — не самый главный.

Потом они пересмотрели старые фотоальбомы. От старинных пожелтевших фотографий веяло совсем другой жизнью: спокойной, размеренной и достойной. Юля замирала от восторга, прикасаясь к ветхим страницам, поглаживая толстые переплеты, лаская кончиками пальцев темные уголки, в которые были вставлены дагерротипы. Она увидела родителей Марии Афанасьевны — аристократичного высоколобого брюнета с усами и бородкой «а lа Чехов» и его жену, Юрину прабабушку, красивую статную блондинку с миндалевидными глазами и властным ртом. Мария Афанасьевна показала молодой гостье и снимки своего мужа. Действительно, красавец и очень похож на Юру.

— Как две капли воды, не правда ли, Юленька? — с гордостью спросила Мария Афанасьевна, уверенная в положительном ответе.

Да и сама хозяйка прежде была очень хороша, особенно в юности, — эдакое эфемерное создание с огромными глазами и облачком светлых волос. Познакомилась Юля (заочно, естественно) и с родителями Юры, милой парой красивых людей, очень похожих друг на друга.

— Надо же, — изумилась она, — как брат и сестра!

— Вы правы, Юленька, они очень схожи между собой, — подтвердила Мария Афанасьевна. — Посторонние их часто принимают за кровных родственников.

Ну а уж Юриных снимков было и не счесть! Юрик в пеленках, Юрочка голышом в ванночке, Юра — первоклассник, школьник, студент. Юрий с друзьями. О, и с девушкой! «Толстовата», — неприязненно оценила ее Юля. Юрий с Антоном, другом-лесничим, потом — на фоне какого-то замка. Казалось, ни дня его жизни не проходило без бдительного ока объектива.

Время летело незаметно и уходить так не хотелось! Юле было очень тепло и уютно рядом с этими людьми. Старинные фотографии и альбомы, шелестящая ласка негромкого старческого голоса, сильное, надежное плечо рядом — если это не счастье, то что же тогда люди подразумевают под этим словом?! Она заметила, как попыталась скрыть зевок гостеприимная хозяйка, и посмотрела на часы. О черт, почти двенадцать!

— Юра, уже поздно, мне пора домой.

— Да-да, милая! Совсем я вас заговорила, детонька. Вам же завтра на свою кинофабрику отправляться. Юрик, отвези-ка Юленьку домой.

«Господи ты Боже мой — ну как в нее не влюбиться? Тут от одной «кинофабрики» с ума сойти можно!» В прихожей, надевая сапоги, Юля боковым зрением увидела, как Мария Афанасьевна торопливо перекрестила сзади их спины. Она сразу же опустила глаза, словно подсмотрела нечаянно чью-то чужую тайну, что-то очень личное, интимное даже, не допускающее постороннего взгляда.

— Приходите еще, детонька. Приходите вместе или одна. Я всегда вам буду искренне рада.

— Спокойной ночи, Марья Афанасьевна! — Прощальный поцелуй в щеку. — Я обязательно к вам приду. Честное слово!

— Доброй ночи, баушк! Спасибо тебе еще раз за вкусности твои. Ты у меня самая лучшая на свете!