Завтра наступит вчера

Она огляделась: и правда, окружающая картинка оптимизма не внушала. Самое противное время года: темнеет рано, снег еще не выпал, без хорошего освещения — мрак полный. А тут — пара-тройка хилых фонарей, и все. Она поежилась. И рассмеялась.

— Что вы, я совсем не боюсь темноты, мне не привыкать! Я врачей боюсь, если честно. А темнота — дело житейское. Да и осталось-то всего ничего — пару улочек пробежать.

— Хорошо, — нехотя согласился Сергей, — но я вас доведу хотя бы до освещенного места. Идет?

— Это можно, — великодушно позволила храбрая телевизионщица. — Но только до следующего фонаря. — И назидательно добавила: — Будущему светилу медицины надо себя беречь.

— Почему «будущему»? — улыбнулся он. — Обижаете.

— Неужели настоящему? Может, вы еще и кандидат наук? — пошутила «сценаристка».

— Да что ж вы все обидеть норовите? — развеселилось светило».

— Доктор наук? — недоверчиво вопросила творческая личность.

— Ваш покорный слуга! — шутливо поклонился сокурсник по «Икару». — Он же профессор.

— Сколько ж вам лет?!

— Тридцать пять.

— Как говорил Константин Сергеич: не верю.

— Не верите чему? — окончательно развеселился профессор. — Возрасту, ученой степени или званию?

— О-о-о, какая па-а-арочка! — . прогнусавило сбоку.

— Баран да ярочка, — хихикнуло сзади.

Васса с Сергеем оглянулись. Шагах в десяти за ними стояли трое. Темнота размывала лица, но силуэты были видны. Один — приземистый и коротконогий, другой — длинный, вихляющийся, а в центре — высокий стройный силуэт идеальной мужской фигуры: широкий верх, узкий низ. И именно от этого идеального силуэта у Вассы похолодело внутри.

— Не бойся, — тихо сказал Сергей и крепко сжал ее ладонь.

Силуэты, покачиваясь, неспешно приблизились и остановились шагах в пяти.

— Какая цыпочка! — хихикнул гнусавый недомерок. — Нам, шеф, сегодня явный фарт выходит.

— Может, сначала дядю обшарим, Ястреб? А потоми телку обшмарим.

Васса почувствовала, как по спине холодной струйкой стекает пот. Рука Сергея ободряюще сжала ее ладонь. «Господи, ну зачем я позволила ему пройти со мной эти проклятые лишние метры?! Пусть бы шел своей дорогой, глядишь, уже чаек бы дома попивал. И меня бы здесь не было. И не было бы этих грязных ублюдков. Помоги нам, Господи?» — взмолилась она.

* * *

— Молодые люди, вы бы дали нам пройти. — Голос Сергея был спокоен.

— Ха-ха-ха, — завихлялся длинный, — ты слышал, Ястреб? Дядя с юмором!

— Дадим, дядя, даже поддадим — не жалко, — гнусавил недомерок. — Вот только телку твою поимеем, а ты нам бабки свои отдашь — и кати отсюдова!

— Отсюда.

— Не понял? — вытаращился недомерок.

— Нужно говорить «отсюда», малыш, — спокойно пояснил Сергей.

— Ах ты, падла! — кинулся к нему недомерок.

— Ша! Кончай базар, Гнус! — разразился наконец звуками молчаливый Ястреб.

Голос был молодой, властный и, что удивило Вассу, приятный. Его обладатель вышел вперед, и она увидела прямо перед собой милого интеллигентного юношу, почти мальчика, лет семнадцати, в модном пальто и клетчатом шарфе, небрежно обвивавшем шею. Приятное лицо, красивые миндалевидные черные глаза. «Наверное, мама уже ждет его дома. Пирожки испекла. Любимые, с яблочками. Чаек заварила. Сынок вернется — усталый, голодный. Покушает… Мразь сопливая! Из пеленок с какашками — в ястребы! Позер! Дешевка! Романтики бандитской захотелось! А эти двое — вообще не пойми что! Пара уродцев при смазливом юнце: один — жердь прыщавая, другой — обрубок кривоногий. И оба брызжут тупой злобой и гормонами! И они — двое взрослых умных людей — испугались трех сопливых ублюдков?!» Васса разозлилась не на шутку, ее заколотило от ненависти к этой мрази, только начинающей жить, а уже мнившей себя вершителями чужих судеб.

— Вы не сердитесь, пожалуйста, на моих друзей, — подчеркнуто вежливо попросил тот, кого называли Ястребом. — У них было трудное детство.

— Не тех друзей ты себе выбрал, парень, — заметил Сергей.

— Я, думаю, сам способен решить, кого иметь в друзьях.

Показная вежливость начала давать трещину. Парень явно обиделся. «Сейчас «петуха» даст!» — обрадовалась Васса.

— А я уверен в обратном, — спокойно возразил Сергей.

— Ты, дядя, ващще, щас ни в чем не будешь уверен! — завихлялся длинный.

— Ша! — оборвал его смазливый. — Так вы согласны с нами поделиться? — вежливо обратился он к Сергею.

— Смотря чем. Совет ты уже не принял.

— Телкой и бабками, козел! — выгнулся недомерок — за спиной главаря его вовсе не было видно.

— Женщиной и наличностью. Вам же объяснили мои друзья.

— Во-первых, я на уличном жаргоне не изъясняюсь — подзабыл этот подростковый язык, не обессудь.

— Щас напомним! — пискнул длинный.

— А во-вторых, — проигнорировал мышиную реплику Сергей, — с какой стати вы решили, ребята, что я должен вам уступить?

— Я думаю, вы взяли не тот тон, — снисходительно обронил смазливый юнец.

И тут Васса не выдержала:

— А ты, мальчик, почему решил, что знаешь, каким тоном должен разговаривать взрослый мужчина? — вкрадчиво спросила она.

На смазливой роже мелькнуло удивление.

— Ах ты сука! — подпрыгнул недомерок.