Завтра наступит вечность

– Ты его хорошо знала?

– Не так чтобы очень. Видела несколько раз на Земле и на «Грифе». По-моему, он очень уравновешенный человек.

– А по-моему, он нам не слишком-то рад. Тебе не кажется, что ему есть, что от нас скрывать?

– Что именно? – Надя прыснула в ладошку. – Связь с австралопитечихой?

– Почему бы нет? Он тут только что язвил насчет них. Может, нарочно? Но я думаю, дело не в этом. В конце концов, стыдные тайны – только его проблемы. Мне кажется, он скрывает что-то более существенное.

– Свят, ты параноик, – сказала Надя. – Что он может скрывать? И зачем?

– Не знаю. Просто подумал.

– Работа тебе нужна, вот что. Настоящая работа. Тогда и ненужных мыслей не будет. Считай, что с сегодняшнего дня я за то, чтобы попытаться вытащить тот танк. Все-таки дело. Проедем по колее, посмотрим, откуда он сюда попал…

– Думал уже, – сказал я. – В сухой сезон нам его не вытащить. Вот начнутся дожди, глина размокнет, тогда попробуем.

– Дожди пойдут – еще где-нибудь завязнем. Да и колея зарастет.

– Авось не заблудимся.

Моя попытка поделиться с Надей – а с кем еще? – своим смутным беспокойством не принесла успеха. Для нее многое здесь было не в порядке вещей, но только не поведение Пескова.

Как и для Стерляжего с Аскольдом.

Мысль переключилась, и я стал думать о «Крусайдере». Вытащить – вытащим, рабочую силу Песков уж как-нибудь обеспечит. Вернуться по колее назад? Во-первых, в сезон дождей не так уж трудно дойти пешком, от жажды не подохнем. Во-вторых, по словам Пескова, он уже побывал там и не нашел ничего особенно интересного: колея начиналась вдруг, ниоткуда, будто танк спустили на гигантском парашюте. И – ничего. Саванна как саванна. Никакого Лаза, никаких гипотетических Врат, сквозь которые танк мог бы въехать сюда… Но ведь он въехал!

Тут сработал не узкий Кошачий Лаз – кое-что посолиднее. Танкопровод и зверопровод. Ладно, пусть будут Врата. Через них набежало зверье, пролезли любопытные гоминиды, нанесло ветром семян земных и неземных растений, проехал танк…

Рехнуться можно.

Что такое эти Врата – тот же Кошачий Лаз, только очень большой? Может, Лаз растет с течением времени и приобретает новые способности? Может, в руки Корпорации попал сущий младенец? Или нехарактерный карлик-урод?

И сколько их всего находится на Надежде?

Возможно, ни одного. Но, где бы они ни находились, на Надежде или в иных мирах, они время от времени пробивают сюда каналы. По своей ли инициативе – вопрос не сугубый. Хуже другое: похоже, они оперируют не только с пространством, как наш Лаз, но и со временем. Как иначе понять наличие австралопитеков и сухопутных крокодилов?

Песков насчитал шесть бесспорных «точек пространственно-временной локализации». Во-первых, восточная Африка, около двух миллионов лет назад. Австралопитеки и большинство копытных явно прибыли оттуда. Во-вторых, та же Африка, но более современная: гиеновые собаки, грифы, львы и никаких саблезубых котов. В-третьих, плиоценовая Южная Америка – сухопутные крокодилы и однажды виденные Песковым издали гигантские броненосцы. К счастью, птички фороракосы сюда не проникли. В-четвертых, неизвестная планета, населенная червивыми смерчами. Уж очень они отличаются от прочей живности. В-пятых, снова Африка, только уже северная, пустынная, практически лишенная иной фауны, кроме воюющих армий, год локализации – приблизительно тысяча девятьсот сорок второй. В-шестых, мы сами, обратный адрес: Луна Крайняя, кратер Дженнер.

Аскольд заметил, что ему, россиянину, это даже обидно: ни одной точки не локализовалось в Евразии. Надя тут же вспомнила о воронах, обыкновенных серых воронах, но никто из нас, включая самого Аскольда, не мог сказать, водятся ли наши вороны в Африке и Южной Америке. Насчет кратера Дженнер могу сказать с полной определенностью: не водятся. Ни серые, ни черные, ни в полосочку.

Еще две точки были под вопросом: некая разлагающаяся туша, обнаруженная Песковым во время странствий по саванне, не похожая ни на что земное (достаточно сказать, что у почившей в бозе твари не удалось найти ничего похожего на голову, и никто, даже австралопитеки, не жрал тушу) и редко встречающаяся, зато жутко проворная водяная зверушка, использующая хитиновые плавники как подводные крылья. Да еще кое-какая растительность явно неземного происхождения. То ли две точки локализации, то ли три, то ли одна. Среднее арифметическое – две.

Сколько на самом деле – никому не известно. Во-первых, мы обследовали лишь крохотный кусочек планеты, а во-вторых, сколько их вымерло в первом поколении, инопланетных видов, столкнувшись здесь с более конкурентоспособными?

Возможно, связь Надежды с иными мирами ограничивалась одной только Землей разных эпох, если предположить, что все неземное здесь – местное. Собственная жизнь Надежды, не очень успешно конкурирующая с земными гостями, но кое-где прочно держащая оборону. Тот же белый вихрь, прозябающий в тростниках, но возмутительно живой.

Легко было видеть, что Надежда предпочитает иметь дело с нашими родными пенатами. Или, по крайней мере, земная жизнь оказалась более живучей.

Хоть это грело душу.