Завтра - океан

— Верно, как пламя! — Нина заслонила ладонью глаза и спросила: — Скажи, Липецкий, какое сегодня оно? Ты пишешь стихи…

— Я бы сказал, как Горький, — смутившись, ответил Липецкий, оно сегодня смеется.

— Море — как футболист! — вдруг заявил Стуржа. — В нем великолепный натиск.

Против сравнения Стуржи восстали. Все спорили. Все были правы, возможно был прав и Стуржа…

Море спало. Волоча за собой серебряный хвост воды, вспененной мощным винтом, к гавани приближался океанский теплоход «Курск», ветеран Черноморского торгового флота.

Шли последние приготовления. Петр Ильич проверил на воде каждого из команд обоих парусников. Стуржа и Шевчук хорошо шли против волны. Борисом, Вадей и Колей он не мог нахвалиться.

Зато Херсоненко и Майю Фомину он так тренировал, что те с трудом выходили из воды.

— Ничего, ничего, — ободрял их Петр Ильич, — это оттого, что вы еще не соблюдаете ритма дыхания. Наладится.

А Матвей Корнеевич показывал, как нужно управлять парусами, объяснял, как по звездам определять путь, и старательно обучал сигналам на море: днем — флажками, а вечером — фонарем.

Водную станцию стали подготовлять к сдаче седьмому классу «А» по инвентарному списку. Список составил Борис Ифанов, который не забыл внести в него даже флюгер на крыше.

Была избрана и хозяйственная комиссия. В нее вошли: Петр Ильич, Матвей Корнеевич, Борис, Вася Херсоненко и Липецкий. Председателем выбрали Бориса, казначеем Липецкого. Путешествие финансировали родители. Когда собралось сто двадцать рублей, Борис заявил:

— В целях экономии, в интересах…

Тут все удивились необычным для Бориса словам и рассмеялись.

Борис не смутился. Не обращая внимания на смех, он продолжал:

— Ну да, в целях экономии мы будем ловить рыбу, рвать мидии и, может быть, даже охотиться…

— Верно, — сказал Вася Херсоненко. — Давайте совсем без денег. Ну, например, мы путешественники, потерпевшие кораблекрушение… Нам все надо добывать…

— Введем самую суровую экономию, — сказал Борис. — А если похудеем — ничего. Для нас даже лучше…

— Ну, в отношении экономии Борис, того… Перехватил. Скупиться не будем, — сказал Петр Ильич, — а рыбачить будем. Это хорошо. Судовые запасы пополнятся свежей пищей. А теперь… — Петр Ильич выдержал недолгую паузу и отдал команду: — Поднять сигнал «К плаванию готовы!»

Сигнальные судовые флажки вспорхнули вверх и затрепетали на вышке.

Задумавшись, глядел на флажки и Петр Ильич. В последнее время он часто оставался ночевать на берегу — то на водной станции, то у Матвея Корнеевича, с которым он крепко подружился. Теперь все старались приходить на берег как можно раньше. Приносили с собой хлеб, огурцы, масло, иногда перловую крупу. Коля брал длинный шест с металлическим черпаком на конце, влезал на скалы и рвал со дна мидии — черные двустворчатые ракушки.

Из перловой крупы и мидий Нина варила плов. Выходило удивительно вкусно.

19

Еще склянки не пробили шести утренних часов, как на берег пришли провожающие. Среди них были папы и мамы, педагоги и школьники. Пришел и дворник Никита.

Он бережно держал в руках клетку с голубем.

— Дорогие хлопцы, — сказал он, церемонно поклонившись ребятам, — сердечно прошу вас испытать голубка. Отпустите его с Тендры[1] с письмом ко мне, окажите любезность.

— Пожалуйста, дядя Никита!

Пока Борис привязывал клетку с почтовым голубем к мачте, Никита говорил:

— Глядите за ним, дорогие хлопцы. Кормите три раза в день коноплей — вот она в кульке, — поите чистой водой.

— Ладно, дядя Никита, не сомневайтесь, — заверил Борис. — Только вопрос — долетит ли?

— Долетит, безаварийная птаха, — сказал Никита.

Вслед за поручением Никиты посыпался целый ряд других. Для пополнения биологического кабинета школы требовалось привезти гербарий, коллекцию бабочек и редкие экземпляры водорослей.

— Смотрите не забудьте. Экспонаты везите бережно, не повредите, — то и дело напоминал заведующий учебной частью, биолог Николай Петрович Королев.

Коля Матюшенко брал с собой незаконченную модель клипера. Стуржа собирался взять кожаный мяч, но потом раздумал и передал его на хранение Колиной маме. Линецкий взял с собой книги, Майя Фомина сетку для ловли бабочек. Елена Александровна принесла сыну целую корзину пончиков, вертут, пампушек.

Когда Борис только чуть-чуть поднял салфетку, которой была заботливо накрыта корзина, у него просто потемнело в глазах.

— Что ты со мной делаешь, мама? — горестно проговорил сын. — Меня и так дразнят сластеной, а теперь я еще прослыву обжорой!

— Моряк должен есть за троих, — совершенно серьезно ответила Елена Александровна.

— Но я же лопну! Ну, давай, чтобы никто не видел… — И Борис поспешно утащил корзину на камбуз.

Багаж Шевчука, состоявший из нескольких громоздких свертков, привлек всеобщее внимание.

— Что у тебя такое? — спросил Матвей Корнеевич.

— Холст, краски, палитра. Я буду писать море.

Пришла и дряхлая бабушка Майи в синих очках.

— Майечка, где ты? — тонким голоском кричала она.

— Я здесь, бабушка, на баке!

— На баке? Какой такой бак?

— На корабельном… Сейчас сойду на берег и объясню.

Час отплытия приближался.