Завтра снова Сегодня

Задумчиво закрыл тетрадку. Многое прояснилось, но нужно время разложить все в голове. Поднялся и, сладко потянувшись, подошел к окну. Все верно. Сквозь решетку в окне видно дерево. Вернее, ветки дерева. Ветки с листьями. Без дождя, без снега и без птиц. По крайней мере, я их не заметил. Значит, все написанное в тетради правда. Не стоит даже проверять почерк. Написано мною. Я-вчерашний писал я-сегодняшнему. Беда, конечно, с памятью. Но умному человеку и без памяти можно. Может, и лучше без памяти. Наверняка есть то, чего не хочешь помнить. Обычным – горе: захотят – не забудут. А мне достаточно не записать в тетрадь или вырвать листок, если записано. И всех делов. Поневоле загордился собой: умный человек всегда превратит минус в плюс.

Пора возвращаться к своим обязанностям. Надо же – Властелин Мира! Это я молодец. Интересно, как давно, и надолго ли. В тетради все записи датируются «сегодня». Не все прочитал, но беглое перелистывание показало только такую дату. «Сегодня» существует давно. Это точно. И будет существовать еще долго. Возможно, вечно. Вечное Сегодня. Получается, я вечен? Вполне может быть…

Неторопливо обернулся к своим подданным. Все, кроме Амбы, внимательно смотрят на меня. Поп с фингалом, Еврейц с носом, Коммуняка и этот Творческий. У Творческого взгляд другой. Еще раз посмотрел на первую троицу, чтобы понять, в чем разница. Они смотрят настороженно, со страхом. Подозреваю, что фингалы на их мордах не впервые, и фингалы эти распределяются со всей необратимой социальной справедливостью моего Мира. Творческий Человек смотрит по-другому. Без страха. Скорее с любопытством. Он что, меня изучает? С какой целью? Хочет забрать мой Мир себе? Ох, прав я-вчерашний, ох прав! Человек, который не боится власти, опасен. Присмотреться к нему повнимательнее. Не подавать виду, но глаз не спускать.

– Поп, напомни мне, за что фингал получил. – Важно, как ты обращаешься. Я стою, они все сидят. Я над ними. Маленький нюансик, но на таких нюансиках и держится власть. Голос спокойный, уверенный. В интонации оттенок строгости и в тоже время отеческой заботы. Откуда так умею? Вспомнил свои недавние размышления, вечен ли я. Если позади вечное Сегодня, значит, было время научиться. Легкое сомнение в своих силах исчезло. До этой фразы сомневался, смогу ли достойно представлять себя Сегодня, не подведу ли себя Вчера и – самое главное – каким предстану перед собой Завтра. Но теперь уверен: могу, умею, совершенен.

После моего вопроса все повернули головы к Попу. Фингальная морда вскочил поспешно, покраснел взволновано, вылупился на меня обоими глазами – подбитым и нормальным.

– Не успел тетрадь пред очами твоими представить. Вчера ты ото сна отошел немного ранее обычного. Я, на беду, оказался ближе всех.

– Плохо, что не уследили. Впредь утром бдеть возле меня. Тетрадь не читать. Амба, будешь следить, чтобы тетрадку никто не читал.

Амба перестал раскачиваться маятником. Глаза застыли на моем лице. Долго воспринимал сказанное. Затем, видимо, слова разложились по нужным полочкам. Лицо Амбы расцвело.

– Тетрадь никому не читать, тетрадь никому не читать, тетрадь никому не читать.

Тело снова маятником туда-сюда. Должен отметить, что это раздражает. Но делать нечего. Такая уж у меня правая рука и опора власти. Другой нету.

– Не надо повторять, Амба.

Умолк. И хорошо. Только маятником, как и раньше.

– Позвольте заметить, – это Еврейц со своей кровати, – подобное распоряжение уже поступало. Но…

– Но не уследили, сволочи! – Обрываю Еврейца. Самое время сделать очередной шажок к укреплению моего Мира. Как там в тетради? Разделяй и властвуй. Я гениально придумал. Однозначно, я не только Вечен, но и Гений.

– Не уследили! И человек пострадал! Хороший человек! – Тыкаю пальцем в сторону фингальной морды Попа. Теперь немножко гнева. Дозировано, без перебора. Подскакиваю к Еврейцу и хватаю его за ворот пижамы. Легкий поворот кисти – и ему уже перекрыт доступ воздуха в легкие, его же пижамой. Чуть регулирую. Не надо мне сейчас его душить. Мне надо, чтобы воздуха ему хватало оправдываться. Если начнет оправдываться – значит, задача выполнена. Поп будет видеть виновника своего фингала. И это уже не я, а Еврейц. Еврейц во всем виноват, не уследил. Я же, после первых оправдательных слов, Еврейца милостиво отпущу. Поп увидит, что виновник его битой морды наказан слабо, и затаит обиду. Разделяй и властвуй. Разделяй и властвуй. Гениально!

– Я…я…нннее надо!

– Ты, ты! – Кричу и отшвыриваю его от себя. – Посмотри, что ты наделал!

Поп смотрит на меня и чуть не плачет, но на Еврейца смотрит с ненавистью. То, чего добивался. Молодец я.

– Посмотри, что ты наделал! Посмотри, что ты наделал! – Амба из-за меня пытается прорваться к Еврейцу. Амба – это перебор сейчас. Виновный должен быть недонаказан. Даже котлету у него сегодня не заберу, пусть хитрит. Ему это в минус не передо мной будет.

– Амба, сядь на место!