Завтра утром

— Именно. Пора сменить обстановку, — пояснила Никки и заметила, что Норм Мецгер притаился по ту сторону перегородки.

Он посмотрел через стенку. Виднелись только глаза и. лоб.

— За все эти годы, Жилетт, я многое о тебе думал, но никогда не подозревал, что ты можешь уйти.

Она была рассержена. Устала. Однако сдержалась и не сказала ему, куда он может идти.

— Ну, видимо, ты был не прав. — Никки вынула несколько бумаг и папок из последнего ящика и запихнула их в самую большую коробку. Вытерла руки. — Наверное, так.

— Разве тебе не нужно предупредить за две недели? — спросил Кевин, и она посмотрела на него с горечью, словно говоря: «Не верю своим ушам».

— Если Тому захочется, я буду приходить каждый день и просиживать это кресло до дыр, но на самом деле он будет рад, если я не стану мелькать у него перед глазами.

— Не могу поверить, что ты уходишь. — На лице Трины не сияла обычная улыбка, и глаза ее были холодными и серьезными. — Без тебя станет не так.

— Ну, может, будет лучше, — подмигнула Никки.

— Да уж.

— Помочь дотащить коробки? — спросил Кевин, и Никки почти приняла его предложение, но передумала:

— Спасибо. Я справлюсь.

— Вот что мне в тебе нравится, — сказал Норм. — Воевать — так до конца.

— Иди ты, Мецгер. — Она закинула ремень сумочки через плечо, взяла самую большую коробку и встретилась взглядом с Триной. — Я тебе позвоню, — обещала она и поклялась, что действительно позвонит. Она направилась к выходу. На улице уже темнело, быстро приближался вечер.

Она загрузила коробки, стала выезжать с парковки, и тут зазвонил мобильник. Подумав, не Рид ли это, она взглянула на определитель и увидела на дисплее телефон родителей, а также то, что аккумулятор уже садится.

— Алло? — произнесла она, в последний раз выехав с этой стоянки.

— Никки! — позвала мать слабым голосом; связь была плохая.

— Привет, мама.

— Никки… отец…

Голос ее звучал непривычно тонко и неуверенно.

— Что с отцом?

— Я… я не знаю.

— Он заболел? — Сердце бешено забилось. — Что с ним?

— Я… пожалуйста…

— Мама, вызывай «скорую»!

— Нет! Нет! — Голос матери звучал настойчиво и испуганно. О господи, у отца что-то с сердцем. Вот в чем дело.

— Тогда вызову я.

— Не надо, Николь.

— Черт возьми! Тогда позвони Лили или Кайлу. Я еду. Мама! — Телефон сел: батарея разрядилась. — Блин, — выругалась Никки и дала газу, надеясь, что успеет. Ехать было всего минут десять, но и это время могло оказаться критичным. Она набрала номер службы спасения, ее соединили, и она услышала ответ оператора:

— Служба спасения. — И тут связь оборвалась.

— Меня зовут Никки Жилетт. Пожалуйста, приезжайте по адресу моего отца, Рональда Жилетта. — Она прокричала адрес в трубку, попросила диспетчера связаться с Пирсом Ридом, но напрасно. Сотовый не подавал признаков жизни.

Рид снова набрал номер Никки. Нет ответа. Он оставил еще одно сообщение, потом позвонил в «Сентинел», где секретарша ледяным тоном сообщила, что «Николь Жилетт вышла». Он попытался узнать, когда она вернется, но секретарша заявила, что понятия не имеет.

Что-то здесь не так.

Впрочем, все не так.

Он позвонил ей домой и попал на автоответчик. По непонятным причинам связаться с Никки было невозможно, и ему это не нравилось.

Совсем.

Он схватил куртку и остановился у стола Морисетт.

Та перебирала груду бумаг, но при звуке его шагов подняла голову:

— Я слышала, ты собирался сдать значок.

— Хорошие новости быстро распространяются.

— Не делай этого, Рид.

— Почему?

— Она того не стоит. Он промолчал.

— Я ведь не слепая, знаешь? Я видела вас вместе. Ты втюрился в Никки Жилетт, но она просто играет тобой, старик. Использует тебя в своих целях.

— Ты уверена?

— Да, уверена. И не спрашивай меня про дело Гробокопателя, потому что я не могу тебе ничего сказать.

— Может, у Зиберта спросить?

— Ради бога. — Морисетт и ухом не повела.

— Так ты проверила насчет Кори Селлвуда и Шона Хока?

— Я же тебе сказала. — Она взглянула на него, пошуршала бумагами и вздохнула. — Ладно, бог с тобой. С ними все чисто. Железные алиби. Они не подозреваемые, забудь о них. Шевалье — вот кто нам нужен.

— Так найдите его, — сказал Рид. — И быстро.

— Мы работаем над этим. — Он повернулся, чтобы идти, и она прочистила горло. — Пойду-ка покурю.

— Ну и?

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Лучше иди отсюда, Рид. Мне не нужны новые проблемы.

Тут он догадался, прочитав невысказанную просьбу во взгляде Сильвии Морисетт.

— Ладно. Увидимся.

— Если повезет.

Он поспешил из здания и сгорбился под дождем, таким холодным, что от него леденела кожа. Где, черт возьми, Никки? Что, если Гробокопатель играет с ними — двенадцать присяжных и еще трое. Он, Никки и кто-то третий. Должна быть причина, почему убийца продолжает писать ему и Никки… кто тогда третий? Связанный с делом Шевалье и не из присяжных… Судья.

Точно.

Семнадцать. Двенадцать присяжных. Оставшийся в живых детектив, который произвел арест, журналистка, которая писала о процессе, и судья.

Только журналистка чуть не провалила весь процесс. Может, она как раз в безопасности.