Завтра, завтра, завтра

Дов восторженно затряс головой, и по его щекам градом заструились слезы. Он даже не пытался утереть их. Вид Дова растрогал Сэди до глубины души, и она тоже расплакалась. Слова Дова значили для нее намного больше, чем слова Маркса. Маркс был их преданным поклонником, Дов – неумолимым судьей. Сэди обмякла. Колоссальное напряжение, не отпускавшее ее все десять месяцев, с того самого дня в марте, когда Сэм предложил ей создать игру, внезапно ослабло. Сэди почувствовала себя окрыленной. Продвижение игры ее особо не интересовало: займет ли их игра скромное место среди условно-бесплатных программ или же с оглушительной помпой протрубит о себе всему миру – неважно. Важно, что делом ее рук восхищается сам Дов Мизрах. И – довольно!

Ей захотелось прижаться к Дову, но наручники не пускали ее к нему. Обнаженная, она встала на колени и протянула к нему распахнутую ладонь. Дов горячо сжал ее и прошептал:

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

– А еще я люблю «Итиго». Завтра первым же делом встречусь с Сэмми и Марксом. Эта игра – золотая жила. Мы все на ней разбогатеем.

Он заговорил – быстро, отрывисто, словно аукционист, – и, энергично жестикулируя и изредка подпрыгивая на одной ноге, принялся мерить шагами комнату, излагая свое видение будущего «Итиго».

– Дов! – с мольбой воззвала Сэди, тряхнув наручниками. – Прошу тебя…

III. «Нечестные игры»

1

Сложно сказать, кому взбрело в голову назвать компанию «Нечестные игры», хотя каждый пытался отбить пальму первенства у оппонентов. Маркс утверждал, что озарило именно его. Мол, после прочтения «Бури» ему в душу запали слова Миранды: «Ну, за десяток царств ты бы слукавил, а я бы честной назвала игру»[4], и его осенило. Сэди негодующе фыркала: что за бред?! «Честная игра» и нечестная – две большие разницы! Сэди придерживалась мнения, что название придумала она, так как в детстве прибегала к фразе «это нечестно!», словно к спасительной мантре. Она просто язык себе ей намозолила, и мама пригрозила вычитать из ее карманных денег по четвертаку всякий раз, когда она ее повторяла. Сэм, в свою очередь, ни капли не сомневался, что название «Нечестные игры» изобрел он. Очутившись в больнице со сломанной лодыжкой, он подумал: «Игры тем и хороши, что намного честнее жизни. Пусть игроку «Итиго» приходится нелегко, он знает: справедливость в конечном счете восторжествует и ему воздастся сторицей. А вот реальная жизнь играет краплеными картами и нечиста на руку». Сэм клялся, что написал «Нечестные игры» на клочке бумаги, найденной им возле кровати, однако бумажка потом куда-то задевалась. Впрочем, к байкам, травимым Сэмом, следовало относиться с осторожностью: как и апокрифы, они часто грешили неточностями или, по крайней мере, требовали обратной разработки.

2

Когда Дов примчался к «Нечестным играм», чтобы поделиться далеко идущими планами по продаже «Итиго», он задал один вопрос:

– Итиго – мальчик, я правильно понимаю?

– Нет, – ответил Сэм. – Итиго – они.

– Они? – поразился Дов.

– Мы с Сэмом решили, что гендерные различия в этом возрасте не принципиальны, – пояснила Сэди, – и поэтому сделали из Итиго бесполое дитя, а не мальчика или девочку.

– Гениально, – похвалил их Дов, – но абсолютно провально. Вы ведь намерены продавать игру через крупнейшие сетевые магазины, верно? То есть самым американистым американцам, живущим в самом сердце Америки. Маркс, ну ты-то человек разумный, скажи им.

– Я во всем согласен с Сэди и Сэмом, – уклончиво отозвался преданный Маркс. – На мое восприятие игры гендерная неопределенность не повлияла. Но так как я мужчина, то Итиго представлялся мне мальчиком.

– Видали! – торжествующе вскричал Дов. – Вот и я про то же! Не в бровь, а в глаз, Маркс. Итиго должен стать парнем. Ребята, я превозношу до небес вашу изобретательность, но игра пойдет псу под хвост, если вы и дальше станете проповедовать ваши высокие гарвардские идеалы. Вам ясно?

– Да почему же парнем, Дов? – не согласилась Сэди. – Почему не девочкой?

– Сама прекрасно знаешь: игры с девчачьими персонажами продаются намного хуже.

– Но в «Мертвом море» главная героиня – девочка, – не сдавалась Сэди, – и… Сколько там копий продали? Миллион?

– Даже больше, если считать продажи по всему миру. Но в Штатах игру купили только семьсот пятьдесят тысяч пользователей.

– Зашибись, – буркнула Сэди.

– Если бы я не сделал Тень девочкой, продажи возросли бы вдвое. К сожалению, в то время рядом со мной не было такого превосходного советчика, как я.

Сэди, выдрав из блокнота лист, раздраженно рвала его на мелкие кусочки. Дов накрыл ее руку ладонью.

– Ребята, это ваша игра и решать вам. Но прислушайтесь к моему мнению. Если вам так важно сохранить дитя таким, какое оно есть, хорошо, сохраняйте. Хотите превратить Итиго в девочку – превращайте. Делайте, что сочтете нужным, потому что «Итиго» – мировая игра. Просто обалденная. В любом случае мы можем отложить этот вопрос до встречи с издателями. Пусть они тоже выскажутся.