Завтрашний царь. Том 1

У грамотника Вараксы, напротив, тихо и чинно. Книги, свитки, чинёные гусиные перья. В корытце с водой коптит горелка, заправленная чистым маслом. Даёт сажу на тонкие чернила для краснописания. Сам Варакса бледный, тихий, вздрагивает от нежданного оклика. Будто некогда набрался превеликого страха, аж до сих пор не избыл. Верешко грамоте разумел не слишком, мать начинала учить, но когда это было! Опять же су́кна скать – не пером черка́ть, а с тележкой сновать и подавно, однако к Вараксе заходил бы по три раза на дню. Беда только, живёт Варакса далеко. От «Барана и бочки» – поперёк через город.

А ещё тележку назад катить…

А ещё в «Зелёный пыж» за Малютой…

Уложив наконец отца, Верешко сам готов был уснуть, сидя рядом с ним на полу. Тепло, струившееся от жбана, лишало деятельной воли. Верешко начал поклёвывать носом… потом всё-таки встал. Старчески медленно оживил затёкшие ноги. Пошёл в ремесленную.

Кощей встретил юного хозяина поклонами, невнятными приветствиями. Верешко поставил жирник, сел на скамейку.

– А ты окреп, погляжу. – Голос прозвучал сипло. – Я нынче на торгу тебя видел.

– Этот раб… посмотреть… цену спросить…

Хоть ты плачь, хоть ты смейся. Купленный за три чешуйки бродил по торговым рядам. Присматривался. Приценивался…

– И много высмотрел? – хмыкнул Верешко.

Ответ прозвучал неожиданно:

– Этот раб… искал… чего на торгу нет.

Богатство шегардайской торговли давно вошло в поговорки.

– Ну и чего не нашёл?

– Игрушек… забавок… загадок…

Верешко отмахнулся. Кто ходит на торг за игрушками? Их детям в каждом доме сами исто́чат. Мать кукол вяжет. Отец лошадок режет из дерева. Верешко приподнял жирник. Глина, сообща отбитая у Моклочихи, лежала скатанная колбасками толщиной с палец. Колбаски изгибались в крючки. Мгла подпёр их разновеликими камешками, чтобы, засыхая, вида не потеряли.

– Это что?

– Загадка… хозяин…

Верешко ощутил позыв раздражения. Он ноги стаптывал, добывая снедный кусок. В том числе для лишнего рта. А обладатель этого рта меледой забавлялся. И кажется, норовил посмеяться, если Верешко загадку не отгадает?

– Добрый… хозяин… – Калека стаскивал дарёные варежки. – Люди… невиданное… захотят…

– Вот эти загогулины? Невиданное?

– Части… сложить, разнять… – Уцелевшие персты вдруг сплелись хитрым и красивым узлом. – Дёрнут, сломают… новую…

Раб хотел быть полезным. Наверно, боялся, что Малюта смекнёт лукавство Угрюма и отыграется на зряшной покупке. Верешко неволей представил кощея одного под дождём, выкинутого за ворота. Вспомнил тяжёлые жбаны, гревшие дом. Тёмушкину корзину. И… отцовский кулак, разминувшийся с его, Верешка, сусалами.

– Ладно, – смилостивился сын валяльщика. – Лепи, ну тебя. Глину бери против Кошкина мостика, там не заругают.

А ещё в доме у грамотника Вараксы, на втором жилье, было окно.

Чудесное, с белым стеклом вроде того, которым в пору благополучия порадовал супругу достаточный валяльщик Малюта. Только у Малюты окошечко было узенькое и смотрело на ближайший ерик. Варакса же, обжившись в Шегардае, некоторыми судьбами приобрёл сокровище, едва мыслимое для тихого и пугливого человека. Саженный переплёт в резной дубовой раме со ставнями!

Где добыл? Уж не в воровском ли ряду с шибаями пошептался? Помог ли кому из посовестных, а те честно отблагодарили?.. Никто толком не знал, даже Вяжихвостка с Ягармой. Лишь поговаривали, будто ради того-то окна и надстроили в старом доме второе жильё.

Наверху помещалась сокровенная ремесленная Вараксы. Хозяин не допускал туда сторонних людей, даже просителей, искавших помощи с письмом или челобитной.

Как водится, всё тайное становилось пищей для пересудов.

– Ворожит он там! – сидя в «Баране и бочке», доказывала Ягарма. – Над заговорами корпит, обидчикам наузы творит да по ветру шлёт!

– Да ну, – отмахивалась Вяжихвостка. – Всё тебе, соседушка, озёвы да уроки мерещатся. Лучше припомни, в которую зиму посовестного с ним видели?

– Коверьку, что ль?

– Охти, не поминай!.. Я ж к чему? Писал, значит, некие письма для кромешных людей? Писал! А только ли письма? Может, он там крамо…

– Типун вам обеим! – возмутилась Озарка, вышедшая из поварни с добротной скалкой в руке. – Больше ни словечка о добром грамотнике не стерплю! Как есть порог покажу и путь велю позабыть!

Недовольные сплетницы собрали рты куриными гузками. Конечно, вся Ватра вскоре прослышала, что Варакса был у посовестных доверенный человек, держал их казну, умышлял с Коверькой на городских богатеев… а то и повыше. Сплетни ходили как рябь на воде, сегодня бурлили, назавтра как не бывало.

Верешко, мизинный ночевщик, и в мыслях не посягал оказаться в заветном покое. Доставлял по праздникам Озаркин гостинчик, убегал с порожней корзиной. Лишь, ожидая хозяина, жадно разглядывал корешки старых книг, занимавших в доме Вараксы всё свободное место. Вдруг найдутся памятные, знакомые? Те, что матушка в руки брала… пока отец в кружало не снёс…

– Ты, чадо желанное, уж не искусен ли чтением? – однажды прозвучал тихий голос у него за плечом.

Верешко степенно обернулся:

– По складам, пожалуй, прочту.

– А прочти.