Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

— Когда не принимаешь за истину все, что тебе говорят, а стараешься думать сам, то поневоле задаешься вопросами. А когда начнешь задавать вопросы — просто не можешь остановиться. И я спрашивал и спрашиваю до сих пор. Почему Неревар победил объединенные войска двемеров, северян и орсимеров у Красной горы, но остался всего лишь святым, когда его соратники сделались богами? Что за предательство совершил Шестой Дом — Дом неоплаканный? Почему Альмсиви и Дагот черпают силу из одного источника, и при этом Триединые благостны, а Дагот Ур — наоборот? Почему они заперлись в своих дворцах и перестали приходить на помощь, когда на Морроувинд обрушились семь проклятий и эта помощь нужна, как никогда? Так вот, по поводу «Семи проклятий».

Он выбрал нужный свиток и развернул. Прочитал негромко: «Сквозь двери Неоплаканного Дома из залов Дома Вероломных вырвутся казни, счетом семь. Проклятие Пепла наследует Проклятию Огня. Им последуют Пролятия Плоти, Призраков, Семени и Отчаянья. И завершит перерождение Седьмое Проклятие — Проклятие Снов».

Гильвас посидел, покачивая ногой, не замечая, что пергамент с негромким треском свернулся.

— От сих до сих можно трактовать по-разному, — наконец, продолжил он. Речь может идти о нечестии богохульного Дома Двемер, или о предательстве Дома Дагот. Или даже о неких нарушенных клятвах между Нереваром и Думаком, основателями Великого Совета. Эти двое были лучшими друзьями, пока разноглясия между двемерами и прочими Великими Домами не вылились в открытую войну.

Аррайда кивнула.

— С Проклятиями Огня и Пепла более-менее понятно. О них твердят уже давно. Пилигримы и караваны или обходят десятой дорогой отроги Красной горы, или совсем остаются дома, чтобы не заблудиться и не погибнуть в пепельных бурях, не стать жертвами моровых тварей и корпруса, который иначе зовут Проклятием Плоти.

Девушка кивнула снова.

— Насчет Призраков, Семени и Отчаянья неясно. А вот Проклятие Снов…

Гильвас пытливо взглянул на наемницу:

— И степняки, и горожане твердят о потревоженных снах. О несчастных безумцах, бегающих с дубинами и не могущих наутро воспомнить, почему они проснулись не в своей постели. О крайней усталости и при этом боязни засыпать. Да что я говорю тебе, если ты все это видела сама, верно? — и, не дождавшись ответа, завершил с глубоким вздохом. — То, что началась седьмая, последняя, казнь, свидетельствует, что опасность вот-вот достигнет крайности.

Он задумчиво поерзал на столе.

— Ординаторы… травят нас, убивают, тайно хватают и держат у себя в застенках, твердя, что мы разрушаем веру и тем даем шармату лазейку к душам данмеров. И даже не пытаются подумать, что лучше бы объединить силы против общего врага. Да Дагот сам не придумал бы лучше, чем стравить нас. На пепле религии Триединых пышным цветом расцветает старая вера в предков или в звероподобных богов, алкающих человеческой крови. Ладно, когда колеблющиеся души обращаются к богине Зари Азуре или ждут возвращения Неревара. А Храм боится последних совсем не зря. Земля качается у нечестивых святителей под ногами. И не доходит до их тупых гуарьих голов, — Барело выразительно постучал себя по лбу, — что пробуждение Шестого Дома есть твердое указание на его пришествие. Лгуны прячут истину в тайных библиотеках или вовсе кидают в костер.

— А кое-кто таскает эти книги из огня голыми руками, — заметила Мехра слегка ядовито. Гильвас спрятал левую руку за спину.

— Да… это животрепещуще для меня. Простите.

Настоятель потянулся и потер глаза. Еще раз перебрал свитки.

— О, вот оно, «Потерянное», даже тут норовит сбежать.

Данмер улыбнулся краешком рта, испытующе глядя на Аррайду. Она не отвела глаза.

— Знаешь, мне по-человечески понятно, почему это пророчество было утрачено. Не потому, что погибали целые племена или шаманки забывали по случайности или не успевали передать суть наследникам, как тебе, должно быть, говорили. Степняки, похоже, сознательно решили забыть, что Нереварин — чужак, нвах, рожденный далеко отсюда. Я бы… я бы тоже постарался его потерять.

Наемница сжала руки у груди, чтобы унять бунтующее сердце. А Гильвас продолжал:

— Вот, смотри. «Ни гончая, ни гуар, ни семя, ни борона»… Все это знаки, отмечающие великие кланы пепельноземцев… «Но рожденный Драконом и отмеченный дальней звездой». Дракон явно указывает на Империю. И дальше говорится вполне ясно: «Воплощенный пришелец» — что можно перевести и как «благословенный гость», человек, рожденный не в племенах, а принятый с правом убежища и гостеприимства. Под Красной Горой он встретит Семь Проклятий. Ну, о них мы уже говорили. А возможно, речь идет о семи братьях Дагот Ура, семи лордах-волшебниках, перерожденных в пепельных упырей.