Зазаборный роман (СИ)

В двенадцатом отряде Граф проиграл двенадцать косых, двенадцать тысяч… что делать, стреляться надо, раз отдать не можешь, а не из чего… Граф придумал, за пятьдесят рублей договорился с прапором, что он у него якобы отнимет, отшмонает деньги и заберет себе… бред, ну, Граф, фантазер, ведь за такую сумму убить могут, прямо в зоне… Прапор не дурак, полтинник взял и к жуликам двенадцатого отряда пошел и за пятьдесят рублей (дополнительных) сдал Графа и его придумку… Граф к куму, кум бумагу на сотрудничество, Граф — упираться, остатки чести взбунтовались, дворянина — и в доносчики, кум Графа в трюм да в блатную хату!.. Одним петухом больше… Ай да прапор, ай да молодец!.. Пришел этапом петушок, золотой гребешок, глаза огромные голубые, сам маленький и пухлый, Денисов, Дениска, петушок с воли, вся зона на рога и мечтает, чтоб распределил хозяин Дениску в его отряд, а Консервбанка пошел к нарядчику, дал пять рублей и поехал Дениска в шестой отряд — по производственной необходимости… Ахнула зона, ахнула и руками развела… Ломанулись жулики и блатные в шестой отряд, может и им немного перепадет, но… Но Дениска уже одетый с щегольством зоновским, нос кверху, важный такой и счастливый, конфеты шоколадные жрет и глазами поводит, поздравили жулики Консервбанку с законным браком и стали ждать, когда Консервбанка прогонит его от себя, и дождались, через два месяца Дениска изменил Консервбанке с молодым жуликом из третьего отряда… Не за плату, все у него было, все ему Консервбанка давал, а из любви… узнал Консервбанка про измену, дал побоку Дениске и прогнал ветреника от себя… Тут уж вся зона в очередь выстроилась, наперебой стали Дениску посулами заманивать, авансами одаривать… Что-то обед запаздывает… Сегодня день летный, сижу, жду баланды да каши, сижу в одиночке, но и меня братва греет, свой я, свой, от народа…

…Топчусь у двери, разглядываю решку, ишь сколько нагородили в ШИЗО, решка, потом дверь, тоже железная, электрозамок на ней… Кормушка распахивается, рука с обшлагом мундира бросает в камеру приличных размеров пакет, кормушка захлопывается, прапор дальше идет… Кричу в коридор, в сторону поворота, там за углом ПКТ, на другом коридоре.

— Братки, девятка, девятка, передай «благодарю» с тройки!

— Это ты, Профессор?

— Я, собственной персоной!

— Все один чалишься?..

— Один, Кузьма, как перст!

Кричит девятка (это номер камеры) в сторону ПКТ, у них двери прямо около угла расположены.

— БУР, БУР, братва, тройка благодарит!

А затем мне ответ, хотя я и сам его расслышал:

— Не за что, пусть поправляется, встретимся — роман тиснет, своим мы завсегда рады помочь.

Шум, крик, кипеж, переговоры, расспросы…

Так отсидел я пятнашку в одиночке, добавили мне за Шурыгу, выскочил в зону, а тут такое началось, такие события повалили! Голова кругом!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

День, когда появился новый начальник колонии, я запомнил на всю жизнь. И, наверно, не только я. Такое забыть невозможно. И дело не в дате, дату я как раз не помню, где-то в начале мая 1980 года. Но сам день отпечатался навечно в голове.

Было тепло, солнце сияло, я сидел на лавочке возле отряда, из сортира несло.

На плацу, на котором тусовались, сновали, стояли сотни две-три зеков, неторопливо прошел какой-то незнакомый офицер. Невысокий, ничем не примечательный, он пересек плац наискосок, от ворот к штабу, и остановился около зеков, сидящих возле подъезда третьего и четвертого отрядов. Что он говорил, мне было не слышно, расстояние метров двести, но когда офицер скрылся за дверями штаба, буквально через секунду оттуда вылетели ДПНК и прапора и уволокли зеков в штаб. Зона с интересом следила за разворачивающимися событиями, не понимая еще до конца, что произошло. Через час загремело:

— Зона, построение! Зона, построение! Старшим дневальным вывести отряды на плац для построения! Начальникам отрядов, прапорщикам и всем офицерам обеспечить общее построение зоны!

Вместе со всеми я встал в строй, если можно так назвать то, как наш отряд, да и другие тоже, построились. Зав. клуба вынес микрофон на штативе, шнур протянули в ДПНК. Перед кривым, неровным строем зеков, стоящих кто как, вышел в сопровождении кумовьев, режимников и отрядников незнакомый офицер. Невысокий, среднего телосложения, но спортивен, с хорошей офицерской выправкой — прямые плечи, выставленная вперед грудь. Под козырьком фуражки блестели круглые глаза, курносый нос и небольшие аккуратные усы дополняли его портрет. Офицер был майор. Широко расставив ноги, обутые в блестящие сапоги и засунув руки за ремень, сильно стягивающий китель, майор выставил вперед упрямый подбородок и загремел через репродуктор:

— Я новый начальник колонии майор Тюленев Юрий Васильевич. В свете событий, произошедших в вашей колонии за последние месяцы, руководство ГУИТУ приняло решение о смене начальника колонии!

По рядам зеков зашумело — ни хрена себе, не с управы прислали, из Москвы… Но шум перекрыл голос, казалось он вдалбливает прямо в мозги.