Заземелье

— Спасибо! — в это короткое слово я постаралась вложить всю свою благодарность, что испытывала сейчас к Агате. В этом изможденном невзгодами теле, что стоит передо мной и смущенно отводит взгляд, прячется такая широкая творческая душа. На глаза навернулись слезы, на этот раз сострадания и сожаления, что такое сокровище было так бездарно погублено. Она заслужила лучшую жизнь.

— Ну, иди уже, — пробормотала она, забирая у меня пузырек и подталкивая в спину. — Он уж заждался…

Савелий стоял возле двери, привалившись к стене. Увидев меня, он отлепился от стены и приоткрыл от удивления рот. Знаю, что сумела зацепить его. И не последнюю роль в этом сыграли духи Агаты, что следовали за мной насыщенным шлейфом. На ее губах я тоже заметила улыбку удовлетворения, которую та старательно прятала. Неизвестно отчего, но и мое настроение резко поползло в гору. Захотелось даже пройтись в танце перед Савелием, который буквально пожирал меня сейчас взглядом.

— Давайте уже, идите, — первой пришла в себя Агата, натягивая на меня ватник и повязывая голову платком.

Вот тебе и вся красота. Спряталась в обыденную скорлупу. В прочим, запах точно никуда не делся, и я видела, как ноздри Савелия шевелятся, в попытке уловить его и понять.

Обменявшись напоследок взглядами заговорщиц с Агатой, я покинула дом вслед за моим кавалером, как мысленно называла его сейчас.

Если бы я находилась дома, в привычном, хоть и далеком в данный момент от меня мире, ни за что бы не высунула носа на улицу в такую погоду. Сумерки уже вовсю опустились на лес, почти совсем стемнело. Мороз ударил такой, что при вдохе застывал в легких воздух. Я почти целиком закрыла лицо пуховым платком, но и так не становилось намного теплее, а вот платок начал обледеневать от моего дыхания и постепенно затвердевать. Хорошенькую погоду выбрал Савелий, чтобы пригласить меня на свидание. Но что самое странное, я была не против. Несмотря на стужу, мне было приятно идти с ним рядом, чувствовать его крепкое плечо. Вот только поговорить нам вряд ли удастся, а ведь я так на это рассчитывала.

— Замерзла? — словно читая мои мысли, спросил Савелий.

— Есть немного…

— Потерпи немного, сейчас придем.

Он обнял меня за плечи и притянул к себе. Теплее не стало, но отчего-то внутри разлилась горячая волна, словно я только этого и ждала. Что он сказал? Что мы сейчас куда-то придем? Я искоса взглянула на Савелия. Прямой, суровый, даже не кутается. Вон шея совсем голая, и кадык так мужественно выпирает… Да что это со мной? Смотрю на него, словно он самый красивый мужчина в мире, и льну к нему, будто не он отчасти повинен в моих бедах. От охвативших мыслей стало так неуютно, что я сделала слабую попытку вырваться, на что Савелий отреагировал более чем странно. Он остановился, развернул меня к себе и заглянул в глаза. Вокруг уже настолько стемнело, что его глаз я разглядеть не могла. Лишь видела, как сильно они блестят и улавливала на лице его горячее дыхание, согревающее, даже обжигающее.

— Не могу больше ждать, — проговорил он мне в губы. — С самой первой минуты, как только увидел тебя, страсть мешает мне жить. Помнишь ту ночь, когда я обманом заманил тебя к себе?

Я лишь слабо кивнула, объятая жаром и осознанием чего-то.

— Если бы не Филипп, я бы взял тебя тогда силой, — он больно сжал мои плечи. Еле сдержала стон, хорошо он вовремя опомнился и ослабил хватку. Я боялась пошевелиться, а он не отпускал меня, все приближая свое лицо к моему. — Я словно с ума сошел — думал только о тебе. Ни одна наша женщина не казалась мне настолько прекрасной и необычной. Сколько раз я был близок к тому, чтобы овладеть тобой. Ночи проводил возле твоей комнаты. Но что-то мешало… А потом я понял, что не нужна ты мне так, силой, что хочу твоего ответного желания.

Он замолчал. Молчала и я. Вернее, я пыталась понять то, что только что услышала. Как называется это чувство? Одержимость? Значит, Савелий одержим мной? Хорошо ли это для меня или плохо?

Он словно ждал чего-то, не двигался, продолжая удерживать меня за плечи и всматриваться в лицо. Но что я могла ответить? Я отчетливо вспомнила ту ночь, когда шла на зов Филиппа, уже начиная в него влюбляться. Помню, как догадалась, что это не он. Сейчас я уже не понимала, что испытываю. Должна ли я радоваться, что Филипп тогда спас меня и не дал Савелию совершить задуманное? А что если возьми меня тогда Савелий силой и не случилось бы ничего дальше… но стоит ли об этом думать сейчас.

Когда я уже решила, что и дальше молчать становится неприличным, да и мороз от неподвижности начал продирать до костей, Савелий с глухим стоном прижался к моим губам. Словно изголодавшийся длительным ожиданием он целовал меня, страстно, до боли терзая мои губы. Невольно отвечала ему тем же, потому что хотела. Я тоже безумно желала его и ничего не могла с этим поделать. Не знаю, сколько прошло времени, только я постепенно переставала чувствовать ноги, несмотря на то, что на них были валенки. Но поцелуй казался мне настолько прекрасным, что не хотелось прерывать его. Пока… пока шальная мысль не обожгла мозг.