Заземелье

— Почему же ты допустил это? — оторвалась я от его губ и уперлась руками в грудь. — Почему собственноручно отправил меня на смерть?

Он не ответил. Впрочем, как всегда. К его молчанию я уже начала привыкать. Лишь схватил меня за руку и потащил за собой. Ноги слушались плохо, до такой степени замерзли от долгого стояния на месте. Я спотыкалась и падала, пока Савелий не чертыхнулся и не подхватил меня на руки. Он практически бежал, словно я и не весила ничего. Бег его длился не более десяти минут. Но даже у него на руках, как не прижималась к нему и не куталась, я умудрилась практически окоченеть, когда мы подошли к какому-то строению.

— Где мы? — пошевелила я плохо слушающимися губами.

Савелий распахнул дверь и внес меня в помещение. Он все так же не считал нужным отвечать на мои вопросы. Внутри было едва ли теплее, разве что чуть-чуть. Да колючий снег не попадал в лицо и не царапал кожу.

Меня опустили на что-то мягкое, где я сразу же сжалась, чтобы хоть немного согреться. Без его рук стало еще холоднее. Да и хотелось рассмотреть, где же я оказалась на этот раз?

Что-то щелкнуло несколько раз, а потом вспыхнуло яркое пламя. Камин! Нет, скорее очаг, который Савелий только что разжег. Маленькую комнату залил тусклый свет. Не больше десяти квадратных метров. Мебели совсем нет. Только что-то типа кровати из сложенных прямо на полу шкур, да большого очага, обложенного камнем. Стены такие же, срубовые, как и в доме Агаты.

— Это твой дом? — решила уточнить я, когда почувствовала, как тепло от огня проникает мне под одежду. Такое крохотное помещение столь жаркий костер нагревал моментально.

— Громко сказано, — улыбнулся Савелий, продолжая подбрасывать бревна в огонь. — Я тут бываю, когда охочусь. Иногда приходиться оставаться с ночевкой, вот и соорудил себе что-то типа ложа.

Мне уже становилось по-настоящему жарко. Первым сняла платок, потом и ватник последовал за ним. Ноги тоже уже прели в валенках. Пришлось и их снять. Зато я смогла удобнее расположиться на шкурах, подмяв ноги под себя. Чудесный охотничий домик! Почему-то он мне очень нравился и находиться тут было приятно, даже несмотря на опасно близкое соседство Савелия.

Он, тем временем, тоже разделся. Только в отличие от меня не стал бросать вещи на пол, а повесил их на гвозди, вбитые в дверь. Туда же отправились и мои вещи, собранные его заботливыми руками. А потом он присел рядом со мной, и мне стало совсем жарко. Не от костра в очаге, нет, а от его близости и того, как он на меня смотрел. Я вдруг отчетливо поняла, что сейчас произойдет, и все вопросы, что накопились в таком количестве и которые я планировала ему задать, разом вылетели у меня из головы. Одновременно испытывала и страх, и нетерпение. Я хотела его до зубовного скрежета и даже самой себе боялась в этом признаться.

Савелий прижал ладонь к моей пылающей щеке, и так интимно это у него вышло, что я почувствовала, как жар заливает мою шею, проникает в вырез платья.

— Ты самая необычная женщина из всех, что я когда-нибудь видел, — низким голосом произнес он, наклоняясь к моему лицу.

Хотелось спросить, что же такого во мне необычного, но как только поняла, что он сейчас меня поцелует, все мысли моментально выветрились из головы. А в следующее мгновение его губы прижались к моим, а руки обхватили талию и придвинули ближе. Пока длился поцелуй, и я все больше теряла голову, пальцы Савелия нащупали застежку платья у меня на спине. Я даже не заметила, когда он расстегнул все пуговки, опомнилась только, когда платье сползло с плеч, и я осталась лишь в тонкой сорочке. Невольно испугалась от мысли о том, на что иду сознательно. Савелий неверно истолковал мой испуг и немного отодвинулся.

— Только скажи, что не хочешь этого, и ничего не будет, — еще более глухим голосом произнес он. Физически ощущала его напряжение и то, как он пытается побороть возбуждение.

— Хочу, — губы сами зашевелились, сообразить я не успела.

— Тогда позволь мне это, не сопротивляйся.

Он снова придвинулся ко мне и продолжил начатое. Я поняла, что после того, как дала разрешение, сопротивление будет выглядеть глупо. Поэтому даже не пикнула, когда он снимал с меня платье, а потом припал губами к моей шее, опаляя ее горячим дыханием.

У меня кружилась голова от переизбытка эмоций. Я думала, что желаю Филиппа в те редкие моменты близости, что случались между нами. Но то чувство ни в какое сравнение не шло с тем, что я испытывала сейчас. Мне хотелось не просто обнимать Савелия за плечи, а впиваться в них ногтями, делать ему больно, терзать его плоть так же, как терзалась сейчас моя душа. Наверное, поэтому я с таким жаром отвечала на его поцелуи, разве что не кусала его губы. Меня сжигало чувство, определения которому не было.

Сама не заметила, как расстегнула рубаху на его груди. Пальцы прикоснулись к обнаженной коже, прошлись по мышцам в легком танце и вновь сомкнулись на его шее. Я хотела целовать его вечно, не прерываясь и с радостью встречала его губы после их путешествия по моим шее и ключице.