Заземление

В этом я и вижу задачу Церкви — в защите души от тела. Мы должны пробуждать в душе веру в собственные силы. А в этом, пожалуй, и есть источник всякой веры.

А почему бы, спросят меня, не защищать тело от души? Отвечаю: тело и без того не даст себя в обиду. Если говорить не о штучном, а о массовом производстве веры. Массовому человеку уж никак не угрожает чрезмерная духовность. И я считаю стремление отделиться от всего «низкого», «мирского» изменой христианскому идеалу: наше дело не отделять небо от земли, но, напротив, насыщать небесным содержанием все без исключения уголки земного.

Ого, опять промыслительно… Святой отец и впрямь более чем неглуп.

«Но почему он никогда не разговаривал со мной всерьез?.. — с детской обидой подумал пробудившийся в Савле Савик. — Да ясно, почему — не хотел метать бисер. Понимал, что я не стараюсь что-то понять, а хочу только подловить. А его хрен подловишь. Хотя кто-то вот подловил же… Но так, наверно, никогда и не узнаем, кто. Может, и простой советский Альцгеймер — забрел куда-нибудь в лес…»

О, вот с чего надо было начать — глянцевая брошюрка «О блуде». Автор какой-то архимандрит — знать бы еще, что это такое. На обложке, правда, блудный сын на коленях, это же вроде бы про другую блудность?.. Ага, а вот это как раз про это.

«По предсказаниям многих святых отцов одним из характерных признаков кончины мира будет повсеместное и ужасное засилие разврата, гнусной плотской распущенности, неукротимого сладострастия». И все это, оказывается, мы уже имеем.

Уж прямо-таки из-за трения слизистых оболочек земная ось пошатнется! И что им далось это сладострастие? Прямо страшнее кошки зверя нет. Не зависть, не жадность, не трусость, не злоба, а невинное сладострастие обрушит небосвод! Почему они именно этот порок избрали главным? Не иначе, потому, что остальные мучительны, а он приятен. А ничего приятного на свете быть не должно. Оттого-то главный ужас им и внушают не войны, не голод, а голые девки.

Это ж как надо по ним изголодаться!

«Из всех плотских движений, из всех наших земных вожделений — блудное похотение есть самая сильная, самая властная страсть»… Не голод, не жажда, не честолюбие, не любовь к детям, не инстинкт самосохранения, в конце концов, — похотение!

Неужто Вишневецкий это оставит без ответа? Он с некоторым даже нетерпением перелистал странички из газетной бумаги и просто-таки обрадовался, увидев под последним проклятием («Горе тому человеку, через которого соблазн приходит!») родную клинопись. Хватит прятаться от самого себя — он с первого дня желал уважения и симпатии Вишневецкого, но боялся себя уронить, если что-то сделает, чтобы понравиться своему идейному врагу. На словах воевал с идеями, а на деле служил. Своей.

Идее или гордыне?

Но так что там у тестюшки насчет похотения? Он что-нибудь, кстати, в этом понимал?

Я думаю, что стыд тоже защита души от тела. Нам не хочется открывать то, что сближает нас с животными, а секс сближает, как ничто другое. Не только самими манипуляциями. Гораздо важнее то, что, обладая женщиной, мужчина не помнит, кем именно он обладает, ощущает только тело. И ласкает в нем только те части, которые возбуждают его самого. А значит, это вовсе не ласки, а та же мастурбация, только орудием мастурбации выступает женщина.

Ишь ты, святой отец, понимал, значит, кое-что.